Ольга Егошина
Счастливый случай
П
редлагать еще одну книгу о
знаменитом
актере — риск.
Многие из тех, кто
прославлен,
успевают поведать миру секреты своего искусства и своей карьеры (Борис Равенских на каком-то узком режиссер
ском сборище в ВТО в середине 70-х обрисовал трудности репетиций в Ма
лом театре, труппа которого представляла тогда коллекцию звезд: «В сце
не заняты человек пять и все пятеро уже успели издать книги про свою „жизнь в искусстве"»).
Актеров можно
понять. Они спешат сотворить и ут
вердить свою легенду без посредников. Они знают, что на критиков-совре
менников, а тем более
потомков
трудно
положиться
в
таком
скоротечном деле, как актерская слава. Они пишут
сами
(если могут) или надиктовы
вают текст
какому-нибудь пролетарию
пера, который готов за
небольшое
вознаграждение
воплотить
в нехитрая слове
взлелеянную
актерам версию собственной жизни. Спешат донести до города и мира благую весть, кото
рую часто можно исчерпать одной фразой: «Если бы вы знали, как меня
прин
имали в Харькове».
Артист Иннокентий
Михайлович
Смоктуновский успел при жизни из
дать несколько книг. У него бит что поведать миру не только про Харьков. Его голос, его интонация и судьба стали важной частью нашего самосозна
ния в послесталинские времена. Смоктуновский многое успел рассказать сам, немало вспомнили о нем его товарищи по сцене и экрану. Несколько пре
восходных книг сочинили театроведы и критики. Все это в совокупности, казалось бы, освобождает от необходимости еще одной книги об актере. Та» не менее такую - то есть действительно необходимую - книгу вы держите сейчас в руках, и она
займет
свое особое место в огромной 'Смокту
новской литературе».
Новизна связана со
счастливым
случаем. Автор книги Ольга Егошина изу
чит и впервые
представила театральному
сообществу актерские тетра
ди Смоктуновского. Это не мемуары
или
письма, рассчитанные на воспри
ятие современника или потомка. Эти записи Иннокентий
Михайлович делал исключительно
для самого себя, готовясь, репетируя или даже играя некоторые свои крупнейшие роли. Он вел эти записи несколько десятиле
Он это сделал, — и теперь
