Юная бретонская красавица Мэйрин возвращается на родину из Византии после короткого и трагического замужества. Придворные интриги предопределяют ее новый брак — с французским рыцарем Жоссленом де Комбуром, которого она страстно полюбила. Но недолгое счастье внезапно обрывается; безжалостный викинг по прозвищу Длинный Меч похищает прекрасную Мэйрин. Ей удается спастись, однако между супругами встает стена недоверия и ревности. Трудной и мучительной будет дорога к новому счастью…
Пролог. Бретань, 1056 год
— Этот ребенок незаконнорожденный, дядя, и об этом надо объявить? — Бланш Сен-Ронан поджала губы, ее жесткие голубые глаза впились в лицо дяди. — Я вышла замуж за Сирена Сен-Роиана и согласилась жить в Аргоате не для того, чтобы мое дитя лишилось всего по вине этого отродья? — Ее тонкие пальцы вцепились в темно-синий шелк пышной юбки. На каждом пальце сверкало золотое кольцо с драгоценным камнем. — Ты должен помочь мне, дядя! Должен!
Епископ Сен-Бриека взглянул на свою племянницу, испытав при этом привычное чувственное удовольствие. Бланш была безукоризненной красавицей: со светло-золотистыми косами, переплетенными цветными лентами, с молочно-розовой кожей и небесно-голубыми глазами. Епископ ощутил легкий укол досады. Бланш годилась в жены королю, но из-за того, что она была младшей дочерью сестры епископа, приданое ей досталось очень маленькое. Родители хотели было отправить Бланш в монастырь, но девушка взбунтовалась, и дядя поддержал ее: она слишком хороша, чтобы прятать ее от людских глаз. Епископ устроил ее брак с бароном Сен-Ронаном — отпрыском безупречного бретонского рода и владельцем чудесного поместья, но человеком небогатым.
Сирен Сен-Ронан был вдовцом; от первого брака у него осталась маленькая дочка. Бланш возненавидела девочку с первого взгляда, но до свадьбы с бароном Сен-Ронаном умело скрывала свое отвращение. Теперь же она сама была беременна, и епископ понимал тревогу своей племянницы, однако он был осторожен. Бланш не удастся так просто избавиться от падчерицы. Епископ сделал еще одну попытку вразумить ее:
— Если ты родишь сына, Бланш, то никто не станет оспаривать его право на наследство. Все, что достанется этой девочке, — крохотное приданое. Через год-другой она войдет в возраст, и ее можно будет отослать в семью ее будущего мужа, если же нет, то мы сможем отправить ее в монастырь и покончить с этим. Не стоит беспокоиться, сокровище мое. — Епископ протянул пухлую руку с ямочками и погладил племянницу по шелковистым волосам. — Ты еще молода. Тебе всего четырнадцать лет, у тебя впереди много времени, и ты еще родишь своему супругу много сыновей.
— Сирен умирает, дядя! Другого ребенка не будет! Если родится дочка, то тогда эта девчонка, Мэйрин, унаследует поместье, а мое дитя останется ни с чем! Ты не можешь допустить, чтобы это произошло, дядя! Не можешь! — В голосе ее зазвенели нотки близкой истерики. — Я ношу под сердцем девочку, дядя. Это она сказала! Помоги мне!
Часть первая. Англия, 1056 — 1063. ДОЧЬ САКСОНЦА
Глава 1
В аргоатском лесу стояла тишина, лишь изредка нарушаемая трелью птицы или тихим шелестом ветра в листве. Кроны берез и дубов гордо парили в недосягаемой вышине; крепкие, покрытые зеленью ветви тянулись к животворному солнечному теплу. Под деревьями лежали огромные замшелые валуны, за долгие столетия принявшие под ветром и дождями причудливые, странные формы. Следуя почти неразличимой тропкой, вьющейся среди этих диковинных глыб, можно было выйти к ручью, бесшумно огибающему камни, круто сворачивающему вбок и теряющемуся где-то в лесной глуши.
Теплые лучи августовского солнца пробивались сквозь густую листву, заливая землю зеленоватым светом и скользя по глади темного озерца на поляну, где остановился огромный олень с ветвистой короной рогов, пришедший на водопой. Солнечный блик коснулся его коричневой бархатной кожи, но великолепное животное чувствовало себя так уверенно в этом волшебном царстве, что даже не подняло голову и лишь скосило влажные глаза на еле слышный шорох в подлеске, расступившемся, чтобы пропустить на зачарованную поляну крошечного гостя. Это был ребенок. Маленькая девочка, настолько хрупкая и изящно сложенная, что казалось, легкого ветерка достаточно, чтобы подхватить ее и поднять в воздух.
Увидев оленя, Мэйрин Сен-Ронан остановилась и поздоровалась с ним.
— Привет, Хирн! — раздался тонкий детский голосок, и олень снова наклонил голову к воде, чувствуя, что перед ним друг.
Белоснежная, почти прозрачная кожа девочки казалась светящейся. Волосы ее в солнечном свете сияли медным блеском; те, кто впервые видел эту огненно-рыжую маленькую красавицу, неизменно поражались необычному цвету ее волос. Некоторые даже дотрагивались до удивительно мягкого шелковистого облака, окутывавшего ее головку, словно не веря собственным глазам и желая убедиться на ощупь в том, что такое чудо возможно. И впрямь трудно поверить, что ребенок в таком нежном возрасте уже может быть настолько прекрасным; видевшие ее невольно начинали гадать, что же будет, когда она вырастет. Впрочем, девочка уже и сейчас была развита не по годам, и в сочетании с редчайшей красотой это производило на многих странное впечатление. Ходили даже слухи, что она бывает у старухи Кателлы, известной в округе ведьмы, и поскольку девочка проявила необычные способности к целительству, многие считали ее юной колдуньей. В конце концов разве не в Бретани жили великий чародей Мерлин и знаменитая волшебница Вивиана?
Глава 2
На ночь они остановились на опушке леса. Френ громко сетовал на отсутствие трактира или на худой конец крестьянского дома; сетования его стали еще громче, когда Дагда не позволил ему развести костер, Френ привык к удобству и уюту.
— Что ж, разведи костер, — сухо сказал ирландец, — и сюда сбегутся бродяги и разбойники со всей округи. Они — отчаянный народ. Стоит им тебя увидеть, они тут же перережут тебе глотку, чтобы снять сапоги. Ты торопишься на тот свет?
— Но как же мы поужинаем без костра? — капризно спросил торговец.
Дагда усмехнулся.
— Не понимаю, как тебе удалось прожить столько лет, Френ, таскаясь по миру со своим живым товаром?
Глава 3
Олдвин Этельсберн не был ни особенно знатен, ни очень богат, но владел большим поместьем. Земли, доставшиеся ему, тщательно собирали несколько поколений танов, понимавших ценность земельных владений. И хотя поместье находилось несколько вдалеке от главных дорог, хозяйство в нем процветало.
Эльфлиа притаился в укромной долине между реками Уай и Северн. Благосостоянием своим Олдвин был обязан тому, что хорошо заботился о крестьянах. Кроме того, поместье было надежно защищено от набегов обитавших неподалеку диких валлийцев. Через земли Олдвина протекала небольшая речушка под названием Олдфорд; от узкой дороги, спускавшейся вниз по холмам от Уотлинг-стрит, можно было попасть к поместью через переправу.
На дальнем берегу Олдфорда раскинулись просторные пастбища и общинные земли; за рекой дорога вела через луга, поросшие сочными травами, к замку и землям, которые использовались под посевы для хозяев поместья. Затем дорога раздваивалась. Правая тропа вела к деревушке, расположившейся примерно в полумиле от замка; левая — к церкви, а за церковью снова разветвлялась. Боковые тропки шли через поля, засеянные рожью, пшеницей, льном и ячменем, а также к полям, отдыхавшим под паром. Главная дорога обрывалась у речки, петлявшей по полям. Здесь стояли мельница и Веорт — дом мельника.
Позади замка и прилегавших к нему полей, слева от деревни, раскинулся густой лес, который Олдвин Этельсберн уважительно называл Большим. Здесь росли величавые английские дубы, стройные березы и крепкие сосны. По лесу протекал ручей, впадавший в Олдфорд; в чаще водились олени, кролики, лисы и прочая живность. Крепостные крестьяне, принадлежавшие поместью, имели право в зимние месяцы поймать по одному кролику на семью — таков был щедрый дар лорда Эльфлиа. Недостаток кроликов в лесу поставил бы под угрозу поголовье домашней птицы в поместье: хищники из Большого леса повадились бы в крестьянские курятники. Обитатели Эльфлиа понимали это и считали, что им повезло с хозяином. Большинство землевладельцев вовсе не позволяли своим крепостным охотиться в лесах, а за браконьерство жестоко карали.
Рядом с замком, по другую сторону от деревни, находился яблоневый сад, весной превращавшийся в целое море бледно-розовых цветов. Сейчас ветви деревьев клонились к земле под тяжестью созревающих плодов; скоро наступит время собирать урожай. К саду примыкало небольшое строение, где часть урожая ежегодно перерабатывали на сидр. Остальные яблоки хранили в погребе, принадлежавшем хозяину поместья, и распределяли по его указаниям.
