В десятый день месяца зуль-ходжжа огромный мегаполис жил своими обычными заботами. Поутру лица горожан были серыми и невесть от чего нахмуренными, под стать обложенному пористыми облаками мартовскому небу. Заурядный будний четверг, хлюпающая жижа под колесами легковых автомобилей и ногами пешеходов, простудный насморк, весенний авитаминоз...

Небольшое оживление, пожалуй, царило лишь в умах некоторых граждан, излишне зацикленных на политике, да еще в среде правоверных почитателей Аллаха по случаю наступления Курбан-Байрама, праздника жертвоприношения.

Именно в этот важный для каждого верующего мусульманина день неожиданно напомнил о себе Руслан Чермоев, тридцатидвухлетний делец, входящий в обойму лидеров московской чеченской общины.

— Рад приветствовать дорогого кунака, — прозвучавший в трубке голос Руслана был лишен малейшего акцента. — До меня дошли слухи, что ты уже вернулся в Москву... Надеюсь, жив-здоров и при всех своих интересах?

— Да, волею всевышнего, — усмехнулся в мобильник Андрей Бушмин, безнадежно застрявший в своей «Тойоте» в пробке неподалеку от Белорусского вокзала. — Разведка у тебя, Руслан, не даром свой хлеб ест... Кстати, я сам собирался тебе позвонить, но чуток попозже.

Последние дни мая выдались особенно жаркими. Раскаленный солнечный диск долгими часами был словно вклеен под купол небосвода, а редкие облачка проплывали где-то вдали, за перевалами, уже на дагестанской стороне. В полуденную пору силуэты горных кряжей странным образом подергивались в знойном мареве, то приближаясь, то удаляясь; воздух сухой, прокаленный обжигал лицо, как из духовки...

И все же в горах проще укрыться от жары. Особенно в Веденском ущелье, где горные склоны сплошь и рядом покрыты густыми зарослями «зеленки», где тесно сплетаются между собой пышные кроны клена, бука и дуба, с частыми вкраплениями медноствольной горной сосны, с труднопроходимыми участками зарослей держи-дерева, кизила, карагача, с буйно разросшимся подлеском, под сотканным самой природой маскировочным пологом, почти непроницаемым не только для солнечных лучей, но и взорам пилотов федеральной авиации. А еще ямы, пещеры, сумрачные разломы и расселины, с сочащимися влагой каменистыми стенами, с ядовито-зелеными нашлепками лишайников и мхов, глубокие ущелья, по дну которых стремительно, с шипением, в хлопьях пены бешено несут свои воды своенравные горные реки...

Да, таков он, этот труднодоступный район горной Чечни. Для военных же сама гордая, непокорная страна вайнахов словно кость, застрявшая в горле...

Когда Чермоев вышел наружу из штабной землянки, часы показывали четверть восьмого утра. Не время еще для жары.

Асланбек хотя и здорово походил внешне на своих старших братьев — из одного семени произросли, — все же во многом отличался от них как обликом, так и характером. Он был несколько выше, массивнее, крепче в кости, нежели Руслан и Тимур, а чертами лица погрубее. Возможно, сыграло роль и то, что он с юных лет знался с оружием, бывал во многих переделках, часто находился на волосок от смерти, почти всегда командовал малыми и большими отрядами, а значит, нес на себе груз ответственности, нападал и отходил, убивал сам и давал убивать тем, кто хотел отомстить за погибших родственников, равно как не отказывал братьям-единоверцам из других стран или наемникам, готовым за «зеленью» отправиться хоть в саму преисподнюю. И хоронил, хоронил, хоронил...

К моменту появления «гостей» временный лагерь практически опустел. Даже те трое вооруженных до зубов вайнахов, кому Хурциев назначил остаться, исчезли из виду — хотя располагались таким образом, что позволяло им контролировать ситуацию. Остальные, числом около двадцати, заняли наблюдательные посты в окрестностях. И еще одна группа, подведомственная Чермоеву, расположилась километрах в пяти отсюда и в случае необходимости могла быстро прийти на выручку.

Не то чтобы Асланбек не доверял визитеру, с которым уже не раз доводилось контачить, или опасался каких-то провокаций... Но береженого и Аллах бережет.

Шестеро людей, одетых в разномастную камуфляжную форму, поднялись в лагерь по едва заметной тропинке, петляющей в густых, выше человеческого роста, зарослях кустарника. Чувствовалось, все они находятся в отличной физической форме: в гору шли ходко, никто не отставал и даже особо не запыхались. Мафусаил и двое его людей, выполнявших при нем функции телохранителей, а может быть, одновременно и соглядатаев, были экипированы в стандартный армейский камуфляж, но без всяких нашивок и эмблем, вооружены автоматами «АКСМ», но без обременительных лифчиков с боезапасом. И, как следовало ожидать, все трое — в шлем-масках.

Прежде чем поприветствовать «дорогих гостей», Чермоев усмехнулся про себя: надо же, как они скромны, эти люди, как не любят афишировать себя и те неблаговидные в глазах их соплеменников и сослуживцев занятия, за участие в которых они получают немалые гонорары.

— Здравствуй, дорогой кунак, — расплывшись в дружелюбной улыбке, сказал Чермоев. — Как добрались? Все ли по дороге было нормально? Ну и слава Аллаху...

Надо же, куда его занесло...

И все же вариант не из худших. Местечко приятное, комфортное, в особенности для индивидуума, не слишком избалованного посещением средиземноморских (и прочих) курортов.

Все, что требуется человеку для счастья, пусть даже мимолетного и сиюминутного, имеется здесь в полном наличии: теплое, ласковое море, подковообразная набережная с молом для швартовки красавиц яхт, пальмы и разноцветные зонты бессчетных летних кафе, снятый в аренду на недельный срок коттедж, в каком могут позволить себе проживание туристы со средним достатком, и вдобавок небольшая компания, в которой Рейндж числится за старшего.

Особенно радует то, что все вышеуказанные удовольствия он имеет за казенный счет.

Вообще-то в поездку эту Рейндж не должен был ехать. Не его бизнес. Хотя он числится в «универсалах», за кордоном все же ему редко доводилось работать. Да и «поле» чужое — в этом регионе обычно промышляют Леон и Тихий, и не в одиночку.

Землянка, в которой устроились на ночь люди Джабраила, была хоть и тесноватой, с низким бревенчатым потолком, но зато сухой, с раздельными лежанками, а матрацы и одеяла — о постельном белье, естественно, в таких условиях и не мечтать — еще не успели пропитаться запахами давно не мытых тел.

Понимая, какой на завтра предстоит ему шебутной денек, Андрей, как только отвял от него со своим скользким базаром Асланбек Чермоев, выдал самому себе ЦУ — «спать!» — и часов эдак пять прокемарил.

Спал он чутко, а потому даже сквозь сон слышал, как ворочались ночью на своих жестких ложах двое приданных ему бойцов, как они тяжело вздыхали в унисон каким-то своим мыслям и как они поочередно выходили покурить на свежий воздух — «очко»-то не железное... Сторожевые датчики, конечно, и в эту глухую пору продолжали бодрствовать.

Что они могли думать о своем начальнике, пока тот преспокойно себе дрых в «духовской» землянке? То, в чем не раз уже имели возможность удостовериться: майор Михайлов — человек с железными нервами. Либо вообще без таковых.

Мобильная группа физзащиты, которой командует «Михайлов», в данный момент приписана к Гудермесскому территориальному управлению МЧС. Наряду с выделенными для усиления армейскими и вэвэшными частями физзащита обязана обеспечивать сохранность перемещаемых грузов и личную безопасность сотрудников МЧС, а также в некоторых случаях осуществлять разведку транспортных маршрутов, для чего порой приходится контачить с теми, кто может быть полезен. Уже сама по себе служба довольно опасная, а ведь существует секретная сторона дела — ударная работа на некую «фирму».

Совещание Особой группы анализа, планирования и управления А-центра проходило по обыкновению в бункере Ситуационного центра Совбеза РФ, оборудованном в подземной части одного из административных зданий на Старой площади.

Всего на нем присутствовали пятеро персон: секретарь Совбеза Эм, Игорь Мануилов, ведущий аналитик СБ РФ и руководитель «группы Мерлон», глава «подотдела активных мероприятий» Сергей Шувалов, а также двое экспертов, проходящих по совсекретным документам как Джабраиловед и Арабист.

Исходя из самого набора обсуждаемых тем и вопросов, нынешнее мероприятие носило абсолютно закрытый характер. Проводилось оно в изолированной части бункера, откуда был удален даже технический персонал Центра. Видео-и аудиозапись не производилась, стенограмма выступлений не велась. Ни в служебных документах, пусть даже с грифом «совсекретно», ни в компьютерных файлах информационной базы данных Совбеза не должно быть даже ссылок на сегодняшнее мероприятие, не говоря уже о содержании рассматриваемых на нем вопросов.

Речь там шла о целом наборе угроз безопасности России, исходящих из недружелюбно настроенных международных кругов, готовых, судя по всему, еще раз попытаться взорвать и без того напряженную ситуацию на Северном Кавказе, а заодно дестабилизировать положение внутри всей огромной страны.

То, что происходит нынче на юге России, самым решительным образом не устраивает ни лицемерный, насквозь пропитанный меркантилизмом Запад, ни фундаменталистский, но тоже трясущийся над своими нефтедолларами исламский Восток.

Штаб-квартира «Промвоенэкспорта» занимает значительные площади в модерновом здании «Росбизнес-центра» на Красной Пресне. Мощная межотраслевая фирма, ориентированная преимущественно на экспорт современных образцов оружия и продвинутой военной техники, уже успела неплохо заявить о себе на весьма специфичном мировом рынке, вплотную приблизившись в прошедшем году по объемам продаж к солидной цифре в полтора миллиарда долларов США. Хотя компания все еще находилась в младенческом возрасте — конкурент у мощного монополиста «Росвооружения» появился лишь в августе 1997 года, когда состоялось соответствующее решение руководства страны, — руководство и ведущие менеджеры фирмы были хорошо известны как в тех странах, что традиционно ориентируются в военной сфере на Россию, так и в регионах, где приходится выдерживать жесточайшую конкурентную борьбу с США, Великобританией, Францией и Китаем.

Компанию со дня основания в качестве генерального директора возглавляет Альберт Завадовский, справивший недавно свой пятидесятилетний юбилей. В свое время он служил в Главкомате тыла и транспорта Минобороны СССР, затем перешел на работу в другой главк, где курировал работу представителей в целом ряде крупных оборонных предприятий страны, завязанных на экспортные поставки военного имущества за рубеж. Несколько позже был видной фигурой во вновь образованной компании «Росвооружение». Завадовский и его окружение, опираясь на родственные финансовые круги, долгое время лоббировали раздел «Росвора», а затем, добившись своего, стали проводить собственную экспансивную политику в области «оружейного бизнеса», не всегда и во всем совпадающую с интересами государства, но выгодную руководству самой компании, а также прикормленным чиновникам и директорам предприятий ВПК.

— Альберт Константиныч, — донесся до него голос секретарши, — к вам просится Александр Николаевич.

— Короче, вы меня поняли, да? — Завадовский резко свернул разговор с коммерческим директором одного из уральских заводов. — То, что вы мне предлагаете, — малоинтересно. Подумайте как следует. Если что-то надумаете, дайте знать...

Он привстал из-за стола, показывая тем самым, что разговор закончен, и при том одновременно ткнул клавишу интеркома.

По прибытии в Москву Андрей двое суток занимался самыми различными делами: передал на попечение других людей «двухсотых», оформился в отпуск по месту службы, пообщался на явке с одним деятелем, который точно его смерти хочет, как и все в целом его руководство, воспользовавшись подходящим случаем, переговорил по телефону со своими близкими, о местонахождении, равно как и о самом наличии которых джабраиловцам вообще не фиг знать, кроме того, ответил на два телефонных звонка от Руслана Чермоева — братья Чермоевы, а также их арабские кореша ждут от него каких-то внятных слов и телодвижений.

А сейчас он шел, вернее, ехал на своей «Тойоте» на собеседование с одним из своих нынешних работодателей.

Добравшись до Замоскворечья, Андрей свернул с Мясницкой в один из переулков. Въехал под арку дома, нижние этажи которого оккупировали разношерстные конторы, и, припарковав джип во дворе, направился в одну из парадных, думая:

«Кто-то из крупных джабраиловцев, Андрюша, заимел на тебя зуб. Этот „кто-то“ пытается нагадить тебе исподтишка. Скорее всего Званцев. Череп рассказывал, что видел его мельком в Гудермесе, и уже здесь, в Москве, эта информация подтвердилась».

Одна из дверей на лестничной площадке третьего этажа гостеприимно распахнулась перед посетителем. Здесь размещался один из офисов Званцева, хотя по документам сия контора числилась как частное охранное предприятие. У него имелся оч-чень солидный «офисочек» на Красной Пресне, но кое-какие дела он привык обделывать именно здесь, где обреталась небольшая компания его самых доверенных сотрудников.

Рандеву с «дядюшкой» было назначено Мокрушину на двенадцать дня. В такое время уважающий себя человек должен валяться кверху пузом на пляже или у бассейна. И расслабленно думать о том, что бы ему такого вкусненького съесть: здесь принято обедать в промежутке между часом и тремя пополудни.

«Родственник» подъехал к центральному входу городского парка Лимасола на обычном таксомоторе. Разглядев знакомую ему личность через лобовое стекло «Кадетта», Мокрушин выбрался из машины и тоже отправился на прогулку в парк.

Погуляв немного по окультуренной субтропической «зеленке», порознь, но в то же время связанные какой-то незримой нитью, они наконец сошлись в одном месте. Сергей Шувалов, а это был именно он, уселся на лавочку, окруженную райскими благоухающими кущами, — здесь, в этом закутке, они могут без опаски обсуждать практически любые темы.

— Присаживайся, «племяш», — он пошлепал ладонью по скамье. — И скажи, что ты оч-чень рад меня видеть.

— Да, конечно, — с кислым выражением лица произнес Мокрушин. — Я как увидел тебя, Михалыч, у меня аж в груди екнуло! За малым на шею тебе не бросился... Ты ж знаешь, как я вас всех люблю.

Международный аэропорт Орли, что расположен в южном пригороде французской столицы, настолько грандиозен со всеми своими многочисленными строениями и службами, так многолюден и цветист от смешения рас и языков, что двум никогда ранее не встречавшимся людям немудрено здесь и разминуться.

Пограничный терминал Бушмин преодолел без малейшей заминки. Оливково-смуглый, смахивающий на араба офицер, равнодушным взором просмотрев заграничный паспорт, в котором имелось с десяток открытых виз, включая шенгенскую, дающую возможность свободно передвигаться практически по всей Европе, поставил штампик о прибытии и вернул документы их владельцу. Затем, чтобы избежать волокиты с таможней — при себе у Бушмина был только средних размеров дорожный чемодан с личными вещами, — Андрей направился в «зеленый коридор», миновав который он оказался в зале прибытия циклопического по своим размерам пассажирского терминала.

Опасения, что он может потеряться в сумасшедшей людской толчее, что сотрудник крупнейшего зарубежного филиала «фирмы» может пропустить ненароком его появление, оказались совершенно напрасными. «Московского гостя», кажется, намерены взять под плотную опеку уже с первых минут его закордонной командировки, что для самого Бушмина не было новостью или таким уж неприятным для него открытием.

— Господин Михайлов? — раздался у него над ухом мелодичный женский голос. — Вы прилетели из Москвы, верно?

Поставленный, как у диктора, голос, в котором практически не ощущалось акцента, принадлежал миловидной молодой женщине лет двадцати шести, одетой в брючный костюм нежно-кремовой расцветки, с гладкими темно-русыми волосами, стянутыми на затылке в пучок. Выглядела она именно так, как на тех фото, которые за несколько часов до вылета из Москвы показал ему помощник Завадовского, с той лишь разницей, что она оказалась чуть выше, чем представлял себе Андрей, — рост под сто восемьдесят, — да еще успела сменить цвет волос и форму прически — на предъявленных Бушмину фотоснимках черные волосы уложены в «каре», что делало ее несколько похожей на юную Мирей Матье.