Селяне толпились на берегу, перешептываясь в тревожном ожидании. Староста Верей сопел за спиной сбивая с мысли. И не жалко ему тратить утро на подобную ерунду, забот-то, поди, хватает. Я посмотрела на водную гладь реки, сонное течение не вызывало привычного страха. Просто большое зеркало, отраженные кроны деревьев, ясное небо, яркое солнце. Макушка лета

[1]

, а настоящего тепла мы еще не видели. Хороший день. Для заговора подходящий. Хотя, откуда мне знать?

— Не пересохнет, — оборвав невнятный шепот, я поднялась с колен. На грубой ткани штанов остались зеленые разводы от примятой травы, в воде дрожало зыбкое отражение.

Люди неуверенно заулыбались. Не мне, друг другу. Староста кивнул, сдержанный он у нас. На «спасибо» я давно не рассчитываю, из села не выгоняют и ладно. Пора уходить, пока, глядя на мое бледное лицо, люди не вспомнили, кто перед ними.Я развернулась и даже успела сделать несколько шагов вверх по тропинке.

— Айка, — окликнул Верей.

Пришлось остановиться, чуть-чуть не успела.

Сборы прошли как в тумане. Тихие шаги, шорох, осторожные движения и шепот, будто в доме покойник или тяжело больной.

Вышград — столица Тарии, стоял на берегу Рыховки, ниже по течению, в двух соварах

[8]

, в трех днях на юго-восток. Всего три дня, тысячи и тысячи шагов. Целый мир для меня.

Как сквозь сон я слышала, что Верей продает нам Ксанкины сапоги и лошадь. Из сапог дочка благополучно выросла, а кляча все равно старая и со дня на день должна сдохнуть. Так и сторговались на две настойки от запора и корешок мужской силы. Зачем та вдовому Верею Сима не уточняла, просто отдала требуемое. Надо было клич по деревне кинуть, люди бы на радостях, что от меня избавятся, такого насобирали, что ни одна лошадь не в силах снести.

Наблюдая за приготовлениями, я ходила по избе, то и дело натыкаясь на предметы мебели, косяки, Симу и Риона. Почему не протестую? Не кричу? Не топаю ногами?

У меня в отличие от парня есть выбор. В Солодки магов, тем более действительных, калачом не заманишь. За те годы, что я себя помню, ни одного не видела. Шансы счастливо прожить здесь жизнь, даже с этой идиотской печатью, высоки. Пусть парень сам своего учителя сюда везет, а я подожду.

Утро было серым и неправильным. Мне случалось просыпаться в разных местах: в лесу от волчьего воя; от ведра колодезной воды в лицо, в сенях у Верея, где я умудрилась задремать после бессонной ночи, когда мы выхаживали захворавшую Ксанку; в чужом доме от визга служанок, куда бабушку накануне вызвали. Но это утро… Оно выделялось даже среди таких же тревожных и неприятных. Нет, меня не обливали, не орали, скорее наоборот, обошли стороной, не грохнув кулаком по двери и не веля спускаться к завтраку. Я проснулась сама, и сразу поняла, что все будет неправильно. Можно назвать это предчувствием или просто плохим настроением, когда видишь нехорошее в каждой мелочи, даже в луче солнца, который скользнул по подушке и тут же исчез.

Поднос с грязными тарелками, на которых засохли остатки еды, все еще украшал комнату. Там я его и оставила, спускаясь на завтрак, благо в столь ранее время зал оказался почти пуст. Только в углу что-то пили двое охотников и, кажется, пили с вечера, какой-то бродяга спал прямо на лавке, да Рион, бодро разделывался с яичницей.

Сидя за столом напротив чаровника, я вяло размазывала поданную трактирщиком кашу по тарелке. Аппетит отсутствовал. Потому что стало ясно, что в Хотьках нам придется задержаться. Нет бы в столице… Хоть раз увидеть ее белые стены и высокие шпили. А мы будем бродить среди рассыхающихся изб и косых заборов.

Рион же уплетал завтрак за обе щеки. Несмотря на мешки под глазами и бессонную ночь, настроение у парня было преотличным. Он только что рассказал мне, чем занимался этой ночью, не считая Лиски.

— Я обет дал, — спокойным тоном, словно о погоде за окном сказал Рион, а я замерла, не донеся очередную ложку до рта.

Бегом, поднявшись в комнату, я наскоро ополоснула в тазу лицо и приступила к сокрытию краденного. Аккуратно, не касаясь рукояти, сдернула тряпку, бросила зеркало на кровать, накрыла запасной рубашкой и завернула уже в нее.

Даже сквозь ткань, я чувствовала, как псише едва заметно дрожит, будто наковальня по которой только что ударил молот кузнеца. Меня так и тянуло схватиться за гладкую прохладную рукоять. Но я сдержалась, пристроила сверток на дне сумки с травами, и приказала себе забыть о нем. Грязную тряпку травницы, сунула в карман, с намерением где-нибудь выкинуть.

Еще с час я бродила от стены к стене. Сперва просто оттого, что мысли скакали в голове, как чумные блохи. Потом потому что этот чертов мальчишка все не возвращался. А если влип?

«

До тебя, наконец, дошло

?» — мысленно спросила я у самой себя, — «

Что мы связаны?

»

И сама же уже вслух и ответила:

— За господина мага! — поднял очередную чарку Питриш.

Помня свой последний опыт в этом деле, я едва пригубила свою. А вот «господин маг» не стеснялся, сразу ополовинил, и стал зазывно улыбаться румяной девчонке, что разливала медовуху, кажется, это была дочь старосты.В Хотьках пришлось задержаться еще на день, так как народ желал чествовать своих героев. Я бы обошлась без излишнего внимания, но вот Рион очень хотел присутствовать на празднике в свою честь.

— За Михея! — выкрикнул бородатый лесоруб.

И все следом подхватили:

— За Михея!

Из ворот нас выпустили. Стражники даже не поинтересовались, кто мы, и куда нас демоны понесли.

Город давно скрылся за холмами, а мы все не снижали темпа, проносясь сквозь рощи, заросли кустарников и петляя меж оврагов. До самого вечера, пока лошади не захрипели, пока мышцы едва ли не сводило судорогой, а пальцы, сжимавшие поводья, не отказались шевелиться, пока Вит, задающий направление не указал рукой на опушку леса.

Собираясь в спешке, никто не подумал о припасах, только о железе и лошадях. С прежнего путешествия осталось немного круп и кореньев. Хорошо хоть торбу с травами и настойками выдали вместе с железками. Я лишилась запасной одежды и денег, Вит был полностью безоружен. Хотя, с этим наверняка можно поспорить.

Мы ели в тишине, загребая из котелка кашу, сваренную из остатков круп, и никто не решался заговорить первым. Наверное, потому, что теперь, с этого момента, никто из старших и умных не укажет путь. Сейчас придется решать нам. Самим! И отвечать — тоже. Сперва за меня решала бабушка, потом Дамир, потом суд семерых и Неман. А теперь предстояло научиться делать это самой.

Стоило ли преодолевать столько препятствий на пути в Велиж, чтобы покидать его вот так — убегая, едва ли не большей преступницей, чем раньше?

Скит казался заброшенным, от большинства построек остались замшелые, раскрошившиеся от времени камни, поросшие травой, деревьями и кустами. Старые дома со сгнившими крышами и темными провалами вместо дверей и окон. Большой скит, около десятка дворов, ранее окруженных стеной, сейчас местами обвалившейся и поросшей мхом. Покинутые, забытые развалины, оставленные на жестокий суд времени. Безмолвие и полумрак. И никаких следов недавнего присутствия людей.

— Рион, Михей, надо обойти скит и удостовериться, что мы одни, — скомандовал Вит, и его голос в окружающей тишине показался пронзительным и громким. Заряжавший арбалет Михей утвердительно кивнул. — Вы справа, мы с Айкой слева.

— Почему это ты с Айк…— начал чаровник и умолк, когда его слова, отскочили от стен и затерялись в развалинах.

— В каждой паре по чаровнику, да и стрелок более полезен в схватке, чем девчонка, — прошептал вириец и взмахнул рукой, начиная обход.

Я не протестовала, чем меньше от тебя ждут, тем проще.

Девчушка бежала через утренний лес. Ветки и репей цеплялись за одежду, путались в волосах, ноги сразу же промокли от росы. Но это ее не печалило. Звонкий чистый смех летел над верхушками деревьев.

Она остановилась на поросшей клевером поляне, раскрашенной розовыми соцветиями, так похожими на маленькие клубки ниток. Трудно сказать, чем эта поляна отличалась от десятка таких же, через которые девочка пробежала, даже не оглянувшись, но эта отличалась. Может, поваленным древесным стволом? А может, раскидистым усеянным черными ягодами кустом с резными листьями?

Малышка остановилась и нахмурилась. Того, кого она ожидала увидеть, еще не было. Грусть, как облачко, на мгновенье заслонившее солнце, развеялась. Надо просто подождать.

Девчушка влезла на поваленное дерево и достала из-за пазухи два яблока. Одно, подумав, убрала обратно, а во второе вонзила зубки и принялась болтать тощими ногами.

На вид девочке было лет шесть, худенькая, с большими светлыми глазами и белесыми волосами, заплетенными в уже успевшую растрепаться косицу.

Строили Волотки рядами, дом за домом, участок за участком, как граблями по земле провели — более десятка прямых улиц соединялись между собой маленькими проулками. Село с часовней дворов на пятьдесят, не больше. Высокие лесные деревья подступали к оградам крайних домов почти вплотную, смыкаясь кронами над дорогой и лишь немного расступаясь у двух пашен. Это то, что принято зазывать глухим эоловым углом.Вряд ли сюда часто забредают торговцы или сборщики налогов, здесь не выступают уличные артисты и не проводят ярмарки. Здесь, наверное, ничего не изменилось за последнюю сотню. Но Волотки были еще живы, мы смогли убедиться в этом прямо за завтраком.

Лаяли собаки, слышался стук топора, когда сосед Пелагеи колол дрова, какая-то женщина кому-то что-то высказывала, и этот кто-то вяло отнекивался в ответ. Где-то заплакал ребенок, потом успокоился. Послышался веселый смех и разухабистая пьяная песнь раннего гуляки.Простые и привычные звуки. Словно и не уезжала никуда.

— Вы уж не побрезгуйте, — бормотала местная травница, молодая девушка, представившаяся Майаной, торопливо выкладывала на стол кабачки, репу, банку с огурцами.— Я ж от чистого сердца, — она опустила глаза в пол, и торопливо скатав котомку, выскочила из светелки.

Тут же появилась Пелагея с полным чугунком картошки и, проводив взглядом травницу, уверенно проговорила:

— Хорошая девушка, — и посмотрела на меня.

Стук повторился, настойчивый и нетерпеливый. Мы переглянусь, словно мыши, застигнутые котом у миски со сметаной.

— Господа колдованцы! — закричали с улицы, и мы узнали голос Казума, Михей даже неуверенно улыбнулся, а вот я радоваться не спешила.— Господа колодованцы, дело до вас есть. Спешное!

— Точно, — пробормотала я. — Спешно на костер препроводить.

— Айка,— покачал головой Рион, но без особого удивления, и громко выкрикнул: — Заходите.

Мельник не заставил себя ждать — так и не починенная дверь, скрипнула — мужчина тяжело переступил порог, миновал сени, вошел в комнату и с облегчением вывалил на стол перед Витом ворох бумажек.