Город Риминъ, желтая зона

Стемнело рано. Ветер нагнал на город густое одеяло дождевых облаков, а вслед за тучами на опустевшие улицы пришла ночь.

Роман ехал медленно, оглядываясь по сторонам и напряженно глядя через ветровое стекло. Темнота плескалась вокруг старенького «фольксвагена», отскакивала от света фар и в отместку плотнее сгущалась у боковых стекол. Он вывернул направо тяжелый руль, и машина въехала на небольшую улицу. Из темноты высветился покосившийся ржавый знак: «Внимание! Вы выезжаете за границу охраняемого периметра!» Знак был старый, периметр с его блок-постами уже давно отступил на два квартала назад: там начисто взорвали целую улицу, создали просматриваемое и простреливаемое пространство, отсекая маленький «зеленый» центр от старого города.

Теперь старый город считался «желтым». Он был за границей охраняемой зоны, но по улицам ездили патрули, сохранялись полицейские участки, и еще жило довольно много людей. В «красные» нежилые кварталы, прилегающие к старому порту, без крайней надобности вообще никто старался не соваться…

Телефон был старый, добротный, основательный. Теперь таких уже не делали. И звенел он соответственно – никаких тебе там канареечных трелей, тоненьких перезвонов, колокольчиков и иных финтифлюшек, что должны ублажать нежные уши современных придирчивых потребителей. Когда поступил сигнал, внутри телефона оглушительно затрындел огромный металлический звонок. Комната наполнилась яростными звонками, а сам аппарат, сотрясаемый крупной дрожью, бодрым галопом заскакал по тумбочке.

Роман обалдело подскочил на кровати, выхватил из-под подушки пистолет и начал лихорадочно озираться в поисках врагов. Наконец он несколько раз провел рукой по лицу, стирая остатки сна, и тупо уставился на чудовищное средство коммуникации. Подпрыгивая, как молодой жеребенок, телефон уже подбирался к краю тумбочки. Роман машинально подхватил его и наконец снял трубку.

– Алло.

– Роман?

– Да, я… Кто говорит?

– А, черт… – Роман сел в кровати, протянул руку и снял трубку. – Надо сегодня же поменять этот сволочной агрегат!

Телефон прекратил трындеть, и наступила оглушительная, нереальная тишина.

– Вица, слушаю. – Он сел в постели скрестив ноги, используя руку с трубкой как подпорку для головы.

– Роман, это Бек.

– Боже… Который час?

– …Богуслав Зенек. С прискорбием вынужден сообщить, что вы скончались. Ваша смерть зафиксирована пятнадцатого марта 2025-го года. Причиной смерти явилась потеря крови, вследствие контакта с упырем европейского типа. Официально уведомляю вас, что, начиная с 12:00 сегодняшнего дня, в соответствии со статьями 214 и 215 пункт «А» Гражданского кодекса, ваш статус изменился: вы признаетесь упырем, или, если следовать международной классификации, вампиром европейского типа, третьей степени.

В связи с этим, на основании вышеупомянутых статей, ваши гражданские права также подверглись изменениям. Отныне вы не имеете права участвовать в выборах, занимать руководящие должности в правительстве, силовых ведомствах, структурах здравоохранения и конечных циклах производства пищевой отрасли.

Кроме обычных статей Кодекса уголовно наказуемых деяний, на вас теперь распространяется действие дополнительных статей седьмого раздела КУНД, предусматривающий ответственность за несанкционированный упыризм…

Миран Рагоза сидел в стороне и смотрел, как сухощавый чиновник, сидя за столом напротив сгорбленного парня, официальным тоном зачитывал тому список его новых прав. Процедура была скучная. Весть о переменах в своей жизни парень воспринимал на удивление спокойно. Ни криков, ни слез, ни глупых вопросов, обычных в таких случаях. Просто сидел, слушал – и все.

…Вы будете занесены в федеральную базы данных МВД, СНБ и Министерства здравоохранения. Вы будете поставлены на учет в городском донорском центре для получения еженедельного питания, гарантированного вам согласно вашим конституционным правам.

Это случилось на следующий день, после того как они отправили объявление. Было начало смены, ранее утро. Лагач пытался допрашивать вервольфа, которого доставил ночной патруль. Роман наблюдал за ним, в тайной надежде поднатореть в технике допроса. Бек, сидя за своим столом, зевал.

– Дурачина, ты хоть понимаешь, что натворил? – Лагач наклонился к вервольфу, но тут же отпрянул. – Тьфу, боже мой, вонища какая… Эй, не спать! Не спать, говорю. Почему ты не явился в свой иммобилизационный центр за день до полнолуния?

Вервольф огляделся по сторонам, и вяло дернул левой рукой, которая была прикована к батарее наручниками.

– Куда явиться?.. пробормотал он, тупо уставившись на Лагача. Процесс обратной трансформации в человека еще не завершился, но говорил он уже вполне членораздельно.

– Куда ты дел соседскую болонку? – продолжал допытываться Лагач.