Идея «сериала» на бумаге пришла после того, как в течение года я ходила по различным студиям, продюсерским центрам и прочим подобным конторам. По их, разумеется, приглашению. Вальяжные мужички предлагали мне продать им права на экранизацию моих романов в околомедицинском интерьере. Они были «готовы не поскупиться и уплатить за весь гарнитур рублей двадцать». Хотя активов, если судить по персональному прикиду и меблировке офисов у них было явно больше, чем у приснопамятного отца Фёдора. Я же чувствовала себя тем самым инженером Брунсом, никак не могущим взять в толк: зачем?! Если «не корысти ради, а токмо…» дабы меня, сирую, облагодетельствовать (по их словам), то отчего же собирательная фигура вальяжных мужичков бесконечно «мелькает во всех концах дачи»? Позже в одном из крутящихся по ТВ сериалов «в интерьере» я обнаружила нисколько не изменённые куски из «Акушер-ХА!» (и не только). Затем меня пригласили поработать в качестве сценариста над проектом, не имеющим ко мне, писателю, никакого отношения. Умножив один на один, я, получив отнюдь не два, поняла, что вполне потяну «контент» «мыльной оперы»… одна. В виде серии книг. И как только я за это взялась, в моей жизни появился продюсер. Появилась. Женщина. Всё-таки не зря я сделала главной героиней сериала именно женщину. Татьяну Георгиевну Мальцеву. Сильную. Умную. Взрослую. Независимую. Правда, сейчас, в «третьем сезоне», ей совсем не сладко, но плечо-то у одной из половых хромосом не обломано. И, значит, всё получится! И с новым назначением, и с поздней беременностью и… с воплощением в достойный образ на экране!
Автор
Кадр двадцать седьмой
«А кто мы теперь?»
После формального стука в кабинет легко протиснулся Родин – новый заведующий отделением патологии.
– Госпитализацию к себе подпишете, Татьяна Георгиевна?
Мальцева оторвалась от вечной писанины и помахала рукой, мол, давайте сюда свою бумажку. Родин положил перед ней обменную карту.
– Разумеется, Сергей Станиславович. Показания к обсервации?
– Все семейные родзалы физиологии заняты. Хотя я мог бы сказать «кольпит».
Кадр двадцать восьмой
Неуместность
Хлопанье биксов, стук металла о металл, беготня санитарок и запахи дезрастворов, как всегда, оказали психотерапевтическое действие. Мальцева успокоилась. И чего заводилась, спрашивается? Сёма – он всегда не в кассу. Такая у него планида. Не вина его, а беда – в соответствии с классикой жанра народной мудрости. Народная мудрость – она же потому и народная, что является результатом тысячекратно переваренной совокупной глупости.
Интерн с сестрой накрывали операционное поле, когда зашла Мальцева. Анестезиолог уже «вырубил» женщину. Таково было распоряжение Панина. И распоряжение это было совершенно оправданно.
Санитарка подала Татьяне Георгиевне халат, сестра – подставила перчатки. Тут, в операционной, заведующая чувствовала себя хорошо. Комфортно. Спокойно. В своей крепости.
«С ума сойти! До чего надо докатиться, чтобы полный покой чувствовать только в операционной, когда на столе лежит полная…»
