…Заросли сухого чертополоха и травы покрывал пней, оседавший комками и на конских крупах, на упряжи. Кони и люди, хрипя, с трудом выдыхали клубы пара. Морозный ноябрьский воздух резал грудь, скручивал уставшие члены ледяными путами. Ругаясь, шатаясь, солдаты опускались на землю, еще недавно покрытую тонкой корочкой замерзшей грязи, разбитой теперь проходящим войском на тысячи кусков. Полоса вытоптанной оскверненной земли тянулась от полков Ангальта до самого Раковинка, откуда пятого ноября они двинулись по скверным дорогам, огибая Прагу, чтобы преградить путь Букую. Ангальт был опытным полководцем — но его отряды, как и люди героев ноябрьских сражений Тюрна и Шлика, передвигались на запаленных собранных с бору по сосенке лошадях, а то и на мужицких телегах Многие ландскнехты, мушкетеры, аркебузиры и копейщики тащились на своих двоих вымотались, натерли ноги, кляли на чем свет стоит господа бога и всех его архангелов. Последними словами крыли вчерашнюю ночевку в Унхоште — им там не досталось не то что пива и вина, но и плошки горячен жратвы К дьяволу такую войну! Теперь, в полночь, их поставили у Белой горы, на Рыжинской пустоши, рядом с союзниками-венграми Где-то поблизости укрывается во тьме неприятель, императорские полки Букуя и Тили, да вдобавок Максимилиан со своими баварцами. Они же в Гостивицах, их тысяч тридцать, а это уж чересчур. Судьба!

Солдаты, переругиваясь меж собой, неохотно расступались перед повозками и кавалеристами графа Тюрна — он пришел на помощь Праге и еще затемно расставил свои пушки на бастионах.

— Думаю, скоро начнется, — сказало Двадцатьпять. — Обе толпы двуногих сближаются.

На что Сорок ничего не ответило. Двадцатьпять за все время своих многочисленных существований только тем и занималось, что вдумчиво исследовало эволюцию малозначимых, в общем-то, процессов А сейчас оно впервые получило от Верховной Координации разрешение на вмешательство — но слишком поздно, подумало Сопок с неудовольствием ощущая вибрацию силового поля Двадцатьпять. Слишком поздно. Прославленный ученый уже не в состоянии стабилизировать поле. Подступает время следующего воплощения, очередного существования.

Двадцатьпять и Сорок парили над Белой горой в виде энергетических полей. Человеческий глаз мог бы увидеть их лишь через поляризованное стекло, но Двадцатьпять совершенно точно знало, что ничего подобного на Третьей планете пока что не имеется. Зоркий наблюдатель мог бы, задрав голову, заметить в небе над собой словно бы вихорьки, возникавшие на миг радужные переливы цветных пятен под низкой пеленой облаков, скупо освещенных первыми лучами солнца Но человеку, затянутому в кирасу с тесным кожаным воротником, смотреть в небо несподручно. Да и заметь кто нечто диковинное в небе — истолковал бы однозначно. Тогдашний мир свыкся с чудесными и грозными небесными знамениями; европейцы без особого удивления принимали на веру любые слухи о кровавых дождях и битвах в облаках, о носившихся по небу апокалипсических страшилищах.