Год черной луны

Спивак Маша

Даже если твой мир рухнул и ты погребен под обломками, помни: спасение ближе, чем ты думаешь. Увы, этот принцип трудно применить к собственной жизни, особенно если мир рушится в твой день рождения. Муж, который столько лет носил тебя на руках, вдруг заявляет, что уходит к другой. И кое-кто говорит, что дело не обошлось без приворота и порчи. Еще недавно колдовство вызывало у тебя лишь скептическую улыбку, но теперь ты вдруг погружаешься в дурман. Сможешь ли ты разорвать мистические путы и снова стать счастливой? И где проходит граница между магией и реальностью?

«Год черной луны» — первый роман известной переводчицы Маши Спивак. В ее книге смешались колдовство с московским бытом, чертовщина с любовью, астрология с мечтами. Но прежде всего, это роман о современной женщине, сумевшей начать жизнь заново.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Магия

1

Тата

Уверяю вас, на моем месте вы бы тоже повесили трубку.

— Татусь, ты, главное, не волнуйся, с Иваном все в порядке, он у меня, — застучал в ухе бодрый и даже вдохновенный голос моей давней, но не слишком близкой знакомой. — Ты, главное, не нервничай, я все объясню, ты только трубку сразу не бросай, ладно? Договорились, Татусь? Договорились? Понимаешь, я и рамкой померила, и на картах смотрела, и по компьютеру… Представляешь, в районе башки никакой энергии. У него недавно пошел квадрат Плутона к Марсу, голова — полный ноль, считай, вообще нету, остальное в сравнении просто мелочи, но тоже впечатляет: соединение Сатурн — Солнце — Луна плюс оппозиция Нептуна до кучи, но это бы полбеды, тут дела похуже… Короче, если так дальше пойдет, жить ему осталось максимум два понедельника… На твоем мужике страшнейшая порча!

Чего? Точнее даже: чи-и-во?! Порча? Квадрат? Чем померила? Я оторопело воззрилась на явно издевавшуюся надо мной телефонную трубку, а потом опасливо поставила на базу, разве что не перекрестив. Вот ведь бред собачий.

Утром мой муж Иван, как обычно, уехал на работу. Днем выяснял, что купить к моему завтрашнему дню рождения. А к вечеру позвонил и сообщил, что уходит из дома. Даже не заедет за вещами — ему якобы «больно на меня смотреть». Но он давно собирался «куда-нибудь уехать и все обдумать».

— Переночую в гостинице, — сказал Иван.

2

Ефим Борисович

Я, знаете ли, материалист, так нас воспитали. Кем еще можно было стать при советском строе? Школа, университет — чем нас пичкали, рассказывать излишне. Но углубленное изучение Средневековья и, в частности, преследования ведьм — о чем я в свое время целую книгу написал, понятно, в каком ключе, — поневоле сильно на меня подействовало. Помнится, незадолго перед публикацией сидел в издательстве и думал: «Надо будет глубже в это вникнуть, тут не все так просто, как кажется». Увы, навалилось то, другое, новая книжка, студенты, кафедра, и за суетой интерес угас, растворился в каждодневной рутине, а после умерла Ванечкина мама, и мне на долгое время все сделалось безразлично.

Но видимо, подспудное стремление разобраться с «мракобесием» никогда меня не оставляло: выйдя на пенсию, я сразу начал собирать соответствующую литературу, благо именно тогда она стала появляться в продаже. Особое любопытство, конечно, вызывали репринтные издания — уже одной своей

тогдашнестью:

шрифтом, ятями, ерами, нечеткими архаичными иллюстрациями. И разумеется, заглавиями: «Древняя высшая магия», «Каббала, или Наука о Боге, Вселенной и человеке», «Оккультизм и магия», «Герметическая медицина». То, о чем раньше мы и заикнуться не смели.

Не то чтобы я в это верил, но все-таки, все-таки… не могла же целая отрасль знаний возникнуть совсем на пустом месте? И потом, тяга к волхованию в простейшей, языческой форме, как мне кажется, заложена в человеке самой природой, причем тоже, надо полагать, не напрасно; вероятней всего, ее можно объяснить с научной точки зрения — биофизической, биохимической, бог знает. Что, если магические обряды — всего лишь сложная система записи простых энергетических взаимодействий, на которые способны абсолютно все люди? Или были бы способны, не потеряй они свою первозданную чистоту? В конце концов, одна из магических аксиом гласит: всякая мысль или ее воплощение, слово, создает в астрале то, что она собою выражает. Кому, как не мне, знать силу слова?

Так или иначе, странные книжки манили меня, как сирены Одиссея, и я откликнулся на зов. Сначала листал, затем начал почитывать, а со временем так увлекся, что хобби стало почти профессией, чуть ли не темой для диссертации (было бы где защитить). А что особенного? Я никому своего мнения не навязываю, но с моими теперешними познаниями назвать колдовство — точнее, то, что под ним подразумевается, — ерундой язык не повернется. Надо лишь признать тот факт, что некоторые вещи человечество на данном этапе развития постичь не в состоянии, и принять на веру существование необъяснимого, не пугаясь его. Чуть иначе взглянуть на картину мироздания, и многое сразу станет понятней. В частности, при анализе сведений по так называемой половой магии я вдруг осознал, что если не относиться слишком серьезно к методам исполнения, а считать их своеобразной пушкой, в которую маг вкладывает энергетический заряд, то, скажем, явление, в просторечии именуемое «приворотом», перестает казаться чушью! Я для себя называю подобное «воздействием».

Механизм прост. Носитель МЫСЛИ — к примеру, молодая девушка, движимая биологически обусловленным и оттого мощным желанием принести потомство, — произносит СЛОВО (заговор, подкрепляемый ритуальными действиями) и тем самым посылает энергетический заряд мужчине, немолодому, но в силу своей природы неустанно стремящемуся передать собственные гены возможно большему числу самок, а потому уязвимому и восприимчивому. И готово дело: мой почти пятидесятилетний отец, буквально по Маяковскому, задрав штаны и не слушая никаких резонов, бежит от матери, с точки зрения его подсознания уже не годной для вынашивания потомства, к сопливой и глупой девчонке! И продолжает к ней бегать даже после того, как у матери на нервной почве отнимаются ноги! Чем не приворот? Хотя с моей точки зрения, отца это не оправдывает, пусть даже у мамы потом все прошло. Мораль и нравственность тоже ради чего-то существуют. Но бог с ними, это к делу не относится, я немного удалился от темы.

3

Александра

Нет, я, конечно, знала, что у Татки пошел урановый кризис, но все равно обалдела. Вечером, почти ночью, звонок: Иван. Практически незнакомый дядька. Чужой муж.

— Можно заехать?

— Давай.

А саму аж затрясло: что это? Они ведь когда ко мне летом заезжали перед своей Италией, узнать, все ли будет в порядке с самолетом, — Татка на этой почве сдвинутая, хотя если б спросила, я бы сразу сказала: не того, дура, боишься, — я на ее Ваню одним глазком глянула и только хихикнула про себя: тот еще кобелина. При жене, конечно, все прилично, чин чином, но с основным инстинктом, видно, полный порядок. Мужик, что с него взять. Мало ли что ему насчет меня в голову взбрело — как тогда быть?

Короче, вваливается:

4

Иван

Если бы вы только знали, что я испытал, когда проснулся на проклятом «волшебном диванчике»! Хорошо, мозги не сразу встали на место, а то, наверное, умер бы в одночасье. Дурак, думаю, идиот, олух, придурок кащенский! У жены день рождения, а ты у колдуши малознакомой ночуешь. Представил, каково пришлось вчера Туське, — она у меня нежная, слабенькая, чувствительная, я всегда ее от всего защищал, а тут… И что сын обо мне подумал? А папа? Внуки мои, опять же… Прямо голову захотелось себе оторвать. Такой ужас взял, что лежу и встать боюсь: так или иначе домой звонить надо, как без этого, а стыдно — кошмар! Чем я думал, какая, на фиг, Лео, когда я своей семье столько боли причиняю? При мысли о Лео вспомнились, соответственно, вчерашние разговоры про порчу. Туманно, правда, — выпил как-никак прилично, но все равно многое из Сашкиных слов поневоле в мозгах отпечаталось, очень уж хорошо объясняло мое чудовищное состояние. А иначе и не поймешь: ну что в ней такого? С чего я на нее запал? Красивая? Да не особенно, Туська моя куда лучше и благородней. Молодая? И что? Только глупость сильней видна, и образования не хватает, как всей нынешней молодежи. Это Татка, что ни возьми, все читала, все знает, все видела. Они с папой моим как примутся

беседовать,

так сразу и думаешь: господи, а я-то… невежа невежей. Я мехмат заканчивал и по гуманитарной части не слишком напрягался, хотя читал, естественно, все, что в наше время полагалось, Булгакова там, Гессе, но по-настоящему литературой и искусством только при Татке заинтересовался: она меня с первых дней по выставкам таскала, в театры, в консерваторию. Я под скрипочку на концертах засыпал, а она злилась, убежала один раз даже. Просыпаюсь — музыка кончилась, жены нет… Долго потом мириться пришлось.

Стали мне вспоминаться картинки из нашей долгой жизни, самые лучшие, самые светлые. Я Татку очень любил, всегда. Хотя, конечно, сами понимаете. Мужик — человек слабый. И командировок в последнее время столько, что реже дома бываешь, чем по городам и весям. Но все равно, в общем и целом вел себя прилично, а если что, мучился страшно, противно было. А Тусю свою как увижу, все во мне сразу теплеет и будто на место становится.

В общем, чем дольше я на диване лежал, тем сильней меня к Татке тянуло, а на Лео злость брала. И что она на мою голову навязалась? Зачем? Чтобы всю жизнь мне переломать? Как я теперь домой вернусь, даже если Татка меня простит, что вряд ли? Все равно теперь будет знать, что я совсем не тот идеальный муж, каким представлялся. Но вдруг эта чертова порча действительно существует? Может, не в таком виде, как я думаю, но все же влияет на человека и он сам не свой делается? Может, если Татке рассказать, она поймет? Если порчу снимут и я стану как был, поверит и не будет очень уж сильно клеймить позором? Съездить, что ли, правда, к этой бабке?

Я сел, спустил ноги с дивана. Черт, и зачем вчера столько пил? Помотал головой. Бр-р-р-р. Думаю: «Совсем ты, друг, сбрендил. Какая бабка, какая порча? Сам математику-физику изучал, материалист до мозга костей, а туда же! Езжай домой и забудь о глупостях! А то на девочек его потянуло».

Вышел на кухню. Сашка уже завтрак приготовила, кофеек, бутерброды.

5

Протопопов

Я женат двадцать пять лет и двенадцать из них влюблен в Тату. Не то чтобы безнадежно, просто мне от нее ничего не надо. Я влюбился с первого взгляда, когда Ванюха, тогда еще никакой не директор, а мелкая сошка, привел ее к нам на работу на Новый год. Но прежде я сошел с ума от ее голоса: однажды она позвонила, а мне случилось ответить. С того дня я специально вертелся у телефона, только бы лишний раз ее услышать. Потом, когда мы подружились и стали часто общаться, она как-то сказала, что по голосу может узнать о человеке все. Я удивился, не поверил: что значит «все»? А сейчас думаю, что сам с первого звука, в первую же секунду понял: вот она, моя Принцесса на горошине. Только не дал себе труда это осознать. В голове тогда другое мелькнуло — что Ванька завел любовницу, у жен таких голосов не бывает. Ах, какой голос! Настоящая ловушка, манок! Я же не один такой, сколько раз наблюдал, как мужики, впервые услышав Тату, вздрагивают и цепенеют с изумленным видом, не понимая, что происходит. Правильно, сразу и не поймешь, когда в простом «здравствуйте» или «приятно познакомиться» сокрыт целый роман, причем написанный специально для тебя. А когда к такому голосу прилагается фантастическое обаяние, нежный взгляд и чуть насмешливая улыбка, тут уж, как говорится, пиши пропало. Вот я и пропал.

Странно, но моей семейной жизни это нисколько не мешало. Даже наоборот. Первые пять лет я жене изменял — глупо, вяло, без желания, под влиянием ситуации. Как все кругом. И никаких угрызений совести. Бывало, переместишься к вечеру из одной постели в другую, от просто бабы к любимой жене, — и все то же самое проделываешь с теми же примерно ощущениями. А потом в душе будто щелкнуло: так дальше нельзя, что-то важное разрушается. Семь лет вел себя примерно. Тогда, впрочем, самая работа началась, мы с тремя моими друзьями создали свою фирму. Программу написали такую, что она на Западе стала продаваться, совместное предприятие открыли, денег зарабатывали все больше и больше, квартиры-машины покупали, а я ведь

— При наших отношениях…

— А какие у нас отношения? — спросила Тата.

Я задумался.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

И полное ее разоблачение?

1

Тата

Со мной происходило странное: мне всерьез казалось, что внутри у меня — пустота. Я думала — где-то даже рассчитывала — преисполниться страданиями, а вместо этого сделалась пинг-понговым шариком. Во мне не было ни эмоций, ни желаний, ни ощущений — ни-че-го. Легкой отважной водомеркой я скользила над темными глубинами своего несчастья, бесшумно, стремительно, от утра к вечеру, от вечера к утру, в надежде, что и сегодня чудовище, притаившееся на дне, не заметит меня, не протянет ко мне свои ужасные щупальца. Я знала: стоит хоть что-то почувствовать, как именно это и произойдет — горе как камень, — меня тут же потащит вниз, и тогда пощады не жди, тогда нет спасения. Впрочем, временами становилось любопытно: что все-таки там, в пучине отчаяния? Не взглянуть ли одним глазком? Естественно, не сейчас. После.

Все говорили, что я «прекрасно справляюсь».

Никто не замечал, что

меня

— нет.

Зато почти у каждой моей приятельницы нашелся знакомый экстрасенс, и на меня со всех сторон сыпались прогнозы и указания. Так, для защиты от негативного воздействия мне следовало рисовать абстрактные композиции сиреневой и зеленой тушью, носить ожерелье из гематита в виде сплошного шнурка — как ни странно, такое у меня было — и провести глобальную энергетическую чистку дома. Ивану — в ауре которого напрочь отсутствовала голова — на беготню отводился максимум год, а мне очень скоро, самое позднее в конце осени, обещали «кого-то за границей».

Саня упорно твердила, что я должна как можно чаще ездить к бабушке и заказывать отчитку. По возможности каждую неделю.

2

Александра

Пора бы мне научиться здоровому эгоизму. А то что? Возишься с людьми, возишься, в лепешку ради них расшибаешься, про личную жизнь забываешь, а слова доброго не дождешься. Не говоря уже о благодарности. Почему-то считается, что для меня копаться в чужих картах — главное земное удовольствие. Вот сто раз наблюдала и все равно не перестаю удивляться: пока человеку плохо, его от меня палками не выгонишь, а чуть только дела наладятся, сразу дорогу забывает. Хоть бы кто позвонил из интереса: как сама-то?

Взять, к примеру, Тату, Анну Каренину нашу драгоценную. Полгода мы ее дружно спасали, с рельсов соскребали, буквально под руки водили, а теперь она ко мне носа не кажет, к бабушке не ездит и вообще с собаками ее не разыщешь. Гуляет в открытую со своим Протопоповым — наконец-то, сколько можно людей за идиотов держать, — дома не бывает, и позвонить рассказать, что новенького, ей, разумеется, некогда. Ивана словно из головы выкинула. А ведь я говорила: развлекайся, но помни про свою главную задачу: мужа домой вернуть. Дальше-то как жить собираешься?

Она тогда взглядом своим царевниным меня одарила:

— Саня, неужели ты хочешь сказать, что я гожусь исключительно в иждивенки?

Я по одному этому взгляду поняла: в себя приходит. Раньше всегда такая гордячка была. А гордыня у нас, между прочим, смертным грехом считается.

3

Ефим Борисович

Меня очень огорчала Тата — чем дальше, тем больше и больше. После ухода Ивана, с которым я с тех пор не мог по-человечески разговаривать, она недели две пребывала в совершеннейшем шоке, а потом буквально в одночасье преобразилась до неузнаваемости. Казалось, что настоящую Тату похитили, а у двойника отказали тормоза. На первый взгляд ее поведение оставалось благоразумным, однако в ней появилось нечто опасное, отчаянное; она будто бы не дорожила собой. Это пугало меня, но формально придраться при всем желании было не к чему.

Наверное, следовало проявить настойчивость, убедить Тату довериться мне, возможно, я бы смог ей помочь. Но, увы, до отъезда на дачу я почти не видел ее, она постоянно куда-то уезжала с Протопоповым, а если и бывала дома, то все равно при нем. Я мог лишь наблюдать за ними со стороны — и как мне не нравилось это ее знакомство! Естественно, я понимал, что она уже не связана никакими обязательствами и вольна поступать так, как считает нужным, но, с другой стороны, видел, что Протопопов совсем потерял голову и не осознает, что имеет дело с травмированным, очень уязвимым и не вполне отвечающим за свои действия человеком. Когда я замечал ее шалый взгляд, обращенный на Протопопова, этот нехороший, злой,

ведьмин

огонь в глазах, мне поневоле становилось страшно. Хотелось броситься, предостеречь, срочно спасти их обоих. От чего? Видит бог, я не знал.

Чувствуя собственное бессилие и не находя места от беспокойства, я листал свои, по выражению Таточки, «чернокнижки» — но не испытывал к ним прежнего интереса. Одно дело — абстрактные рассуждения о воздействиях и поиски исторических доказательств их существования, и совсем другое — судьба собственной семьи. Даже абсолютная вера в приворот не помогла бы утешиться при виде столь губительных разрушений, напротив, породила бы желание бороться с их виновницей, причем бороться ее же методами. Не поймите превратно, мне, разумеется, и в голову не пришло бы, выражаясь, опять же, словами Таты, варить лягушек, но от первобытной, животной ярости у меня буквально сводило зубы. Какое право имела дрянная, наглая девчонка очаровывать моего сына? Что бы под этим ни подразумевалось.

Я случайно открыл «Половую магию» Поля Седира и почти сразу наткнулся на следующий пассаж.

4

Лео

Я с детства упертая. Если чего решу, землю буду грызть, а своего добьюсь. К нам в десятом классе учитель пришел на практику, пацан после института, так он говорил:

— Клеопатра — очень цельная натура. Не желает размениваться на изучение столь бесполезного предмета, как география.

Нравилась я ему.

Так вот, цельная не цельная, а всегда знала, чего хочу, и такого, чтоб метаться, как заяц, в разные стороны, у меня никогда не было. А тут вдруг с ума сошла. Причем ровно тогда, когда вроде бы все, о чем мечтала, получила. Все царства мира, как Ваня говорит. И с ним, кстати, отношения наладила. Он, правда, часто смурной ходил из-за выкрутасов своей Таты, она с ним, видите ли, знаться не желала. Скажите, какая трагедия! Но дергаться перестал, утихомирился. С виду, по крайней мере. Я, понятное дело, обижалась — меня ему, значит, мало? — но выступать особо не выступала. Страдаешь — и страдай, раз без этого не можешь. А что? Бывают такие люди. Да и Зинка меня успокоила. Я ей пожаловалась, а она и говорит:

— Ну, Клепка, ты даешь! Он с ней двадцать пять лет оттрубил! Это ж больше, чем тебе самой. И ты хочешь, чтобы он такой срок на раз-два из головы выкинул? Да кто бы он тогда был? Либо полный маразматик, либо сволочь последняя. А тебе нормальный мужик попался, радуйся. И дай человеку попереживать, не лезь к нему.

5

Умка

Прямо не знаю, откуда и подступиться. От Адама? Допустим.

Вначале Бог подарил нам Грансоль, и мы сказали, что это хорошо.

И хорошо не просто, а феноменально, фантастически, феерически! Честное слово, не ожидала, что так будет. За последние пять лет Татка мне все уши прожужжала про это место — они с Иваном его случайно открыли, и уж на что путешественники, а на четыре года залипли. Съездят, целый год вспоминают со словами, что назад, конечно, безумно хочется, но есть и другие страны, а потом, ближе к сентябрю, сообщают, что опять в Грансоль собрались. А то еще там не досмотрели и сям не побывали.

Я на все восторженные вопли тупо отмалчивалась. Насчет заграницы Татку элементарно с резьбы срывает, поэтому к ее рассказам я относилась скептически. Хотя она всегда говорила: сама бы увидела, сразу бы поняла.

Но вот автобус подвез нас к гостинице, мы вышли — и оно случилось. Оно — в смысле счастье. Мгновенно как-то нахлынуло, захлестнуло с головой. Любовь нечаянно нагрянет… и все такое прочее. Довольно странно влюбиться в отель, правда? А я влюбилась.