Кимми Басс притормозила на Дивизионной улице и нетерпеливо забарабанила по рулю пальцами.

— Терпеть не могу этот светофор, — пояснила она.

Ее подруга Дебра Керн, сидевшая рядом, уставилась на переходящего дорогу парня в синей ветровке, ведущего на поводке огромного добермана.

— А куда ты так спешишь? — спросила она, протирая стекло рукой в перчатке.

— Она всегда спешит, — заметила с заднего сиденья Вероника Митчел, или просто Ронни.

— Бобби?

Она произнесла это имя испуганным шепотом. Горло у нее перехватило, когда погибшая сестра выросла перед нею из-под земли. Корки отпрянула назад, стукнувшись о надгробие, и чуть не перелетела через него.

— Бобби, это ты! — закричала девушка, падая коленями на твердую промерзшую землю.

Сестра все надвигалась, пока не приблизилась к Корки вплотную. Посмотрела на нее запавшими глазами. Позеленевшая кожа на ее лице потрескалась и должна была вот-вот отвалиться. Длинные светлые волосы перемешались с жидкой грязью и веточками.

— Ой! — Корки громко, испуганно вскрикнула, все тело ее затряслось от ужаса.

— Корки!

Сперва она не узнала зовущий голос.

— Корки!

Девушка подняла голову, встала на ноги, лихорадочно отряхивая облепившие куртку листья.

— Эй, Корки!

— Корки, что такое?

Увидев, как подруга застыла у окна, а на лице ее изобразился страх, Кимми и Дебра вскочили с кушетки и кинулись к ней. Ронни подбежала следом.

— Он… он здесь! — с трудом выдавила Корки и указала рукой во двор.

Кимми обхватила ее за плечи и оттащила в сторону. Остальные двое прижались носами к стеклу и стали вглядываться в полумрак.

— Кто?

— Она наверху, в своей комнате, — объяснил Шон Чипу.

Тот снял школьный пиджак, повесил его на крючок и одернул рукава свитера.

— А удобно будет ее потревожить? — спросил он.

Шон надул огромный розовый пузырь из жвачки и ответил:

— Удобно. Кимми уже с ней.

— Что ж, я полагаюсь на твою честность, — сказал мистер Адамс, протягивая Корки лист с заданием и подмигивая ей.

Девушка сидела на металлическом табурете возле стола учителя.

— Что вы имеете в виду? — спросила она, посмотрев ему в глаза.

Мистеру Адамсу было еще совсем не много лет — примерно двадцать пять, но его темные волосы уже поседели на висках. Усы, напоминавшие гусениц, о строении которых он рассказывал им на своих уроках, тоже тронула седина. У него были дружелюбные карие глаза, приятная улыбка. Он всегда носил джинсы и свитера не по росту. Спрашивал довольно строго, но все же не слишком зверствовал.

— Мне нужно отогнать машину в мастерскую, — объяснил учитель. — Вернусь минут через двадцать-тридцать.

Корки изо всех сил пыталась глотнуть воздуха, но костяные пальцы сжали ее горло, вцепившись стальной хваткой. Кабинет содрогался от шума, хлопающие жалюзи как будто соревновались с квакающими лягушками. Свет то вспыхивал, то гас, и наконец померк окончательно.

Но девушка не сдавалась. Сначала она попыталась ударить руку скелета о стену. Когда это не помогло, схватилась обеими руками за костяное запястье. Почувствовала, что кости ужасно холодные. Холодные и влажные, как будто только что поднятые из сырой могилы.

Кабинет закружился. Пол будто бы наваливался на Корки. Держа кости обеими руками, девушка потянула их изо всех сил, но острые пальцы еще сильнее сжали горло. Тогда она схватила по одному пальцу в каждую руку и резко дернула. Громкий хруст вселил в ее сердце надежду. Неожиданно она почувствовала, что снова может дышать. С шумом втянула воздух, выдохнула и снова вдохнула.

Оставшиеся пальцы продолжали давить, но уже не так сильно. Девушка вновь ухватилась за холодное запястье, оторвала костяную руку от горла и зашвырнула подальше. Вскрикнула, выражая одновременно ужас, неверие в происходящее и облегчение.

Она схватилась за дверную ручку и снова, как безумная, дернула ее. На этот раз та поддалась. Корки оказалась в темном, пустынном коридоре и тут же крепко захлопнула за собою дверь. Теперь она слышала только, как бешено колотится ее сердце. Глаза затуманили слезы. Девушка смахнула упавшие на лицо волосы и кинулась бежать.

На похоронах Чипа Корки совсем не плакала, у нее не осталось слез. Она рыдала до тех пор, пока глаза не начало жечь, а лицо не покраснело и не распухло. И вдруг слезы иссякли, как будто ушли жизненные силы, и теперь она ощущала полную опустошенность. Не испытывала никаких чувств, кроме тоски. Потом тоска постепенно померкла, уступив место ужасу, пугающим воспоминаниям, кошмарным ощущениям, которые будут терзать ее всю жизнь.

Страшные мысли преследовали девушку повсюду и заставляли просыпаться посреди ночи. Она думала о том, что в этот мир пришло нечто противоестественное, и это нечто было прямо здесь, в ее жизни. Что-то злое, нечеловеческое, неуправляемое.

После похорон она, не дожидаясь никого, вышла из крохотной церквушки под серое промозглое небо. Едва девушка ступила на дорожку, как на асфальте заплясали побуревшие листья. Мертвые листья. Смерть. Повсюду.

Корки подняла воротник куртки, скорее желая спрятать лицо, чем согреться, и зашагала прочь, засунув руки поглубже в карманы.

— Эй, Корки!

И, повторив слово «капут», все пять девушек подпрыгнули в воздух. Потом приземлились на ноги и, выстроившись в ряд, захлопали в ладоши.

— Ух ты! Великолепно! — воскликнула Корки, приближаясь к ним и закатывая рукава своего «тигриного» свитера.

— А как мы прыгали? — спросила Кимми. Ее лицо было озабоченным. — Достаточно высоко? По-моему, я и Меган слегка опоздали.

— На мой взгляд, нормально, — ответила Корки, улыбаясь. — Не будь к себе слишком строга.

Корки вскочила на ноги, пытаясь в полумраке разглядеть появляющееся из-под пола создание. Кимми схватила фонарик, раскрыв рот от ужаса, и посветила в провал. Существо брыкалось и скреблось по полу.

— Это собака! — воскликнула Корки.

Дебра сразу помрачнела, а Корки и Кимми кинулись к дыре и принялись вытаскивать собаку на поверхность.

— Ах ты, бедолага, — произнесла Кимми, поглаживая ее по голове и почесывая за ушами. — Как же ты туда провалилась?

Пес выглядел совершенно одичавшим. Длинная шерсть свисала по бокам клочьями. Почувствовав ласку, он благодарно лизнул Кимми в нос.