Они оба должны были умереть. Но судьба распорядилась так, что в теле наследного принца Наварры из XV века поселилось сознание старика-музейщика из нашего времени. И так они оба выжили. Один телом, другой сознанием. Музейщик-историк знал, что если юного принца сейчас не убили люди короля Франции — родного дяди, между прочим, то короля Франциска Наваррского точно отравят. Свои. Хотя и внешних врагов будет достаточно. Страну просто рвут на части более сильные соседи — Франция, Кастилия, Арагон. И местная феодальная знать заранее выбирает себе новых покровителей, не принимая всерьез юного мальчика, хорошо играющего на флейте.
По дороге домой принц Франциск по прозвищу Фебус собирает под свою руку рыцарей, лучников, легистов, горожан… Но музейщик в теле принца боится встречаться с матерью Фебуса, которая цепко держит нити власти на землях севернее Пиренеев. И если его до сих пор не разоблачили, то только потому, что он не совсем человек для своего окружения.
И тут судьба подбрасывает ему на пути еще одного попаданца, который семь лет как живет в теле бастарда д’Арманьяка, мечтающего вернуть себе свою страну, захваченную французским королем.
Неожиданно Фебус получает поддержку и от ордена францисканцев. «Сколько там осталось времени до того, как меня отравят? Полтора года? Ну, держитесь…» Был уже в Наварре король Карл Злой, будет вам Франциск Грозный!
Дмитрий Старицкий
ФЕБУС. Недоделанный король
Глава 1
БОЕВОЙ РАЗВОРОТ
Растолкали меня ближе к рассвету. Очень вежливо, но настойчиво. Аккуратно поставили вертикально относительно земли.
В неверном мерцании ночного светила, что пробивалось в узкое оконце, показали прислоненный к губам палец.
Тихо помогли одеться не проснувшемуся еще организму. И так же молчаливо потянули к выходу.
На импровизированном ложе, с которого меня подняли, разметавшись пышным телом, спала сочная молодка в задранной до талии рубахе, хвастливо выставив на всеобщее обозрение завидную мохнатость в паху.
«М-дя… — подумалось мне, — интимных стрижек тут долго еще не увидишь, как и бритой киски. Не в этой жизни…»
Глава 2. ФЕОДАЛЬНЫЕ ВЫБОРЫ
Тренькал, тренькал я струнами, пока не вспомнил…
Директриса наша музейная по жизни во всем подражала незабвенной Антоновой, директору Пушкинского музея в Москве, даже в прическе и стиле одежды. Только вот не было в ней железного характера бывшего офицера НКВД, молодость положившей на розыск вывезенных фашистами из СССР художественных ценностей. Но антоновскую идею «Декабрьских вечеров» в музее слямзила у той и проводила у себя исправно. И публику сортировала так, что в нашей губернии попасть на эти «Декабрьские вечера» к нам в музей считалось пропуском в истеблишмент региона. Какие интриги вокруг весьма недешевых билетов разворачивались… куда там разным мадридским дворам.
Нам, самим музейным руководителям, если не место на галерке, то приставной стульчик на этой культурной программе всегда был положен, зато безвозмездно.
Как-то выцепила директриса через федеральный мин-культ нам заезжего гастролера из Испании. Гитариста-виртуоза с пышной седой гривой на голове и седой же бородкой-эспаньолкой, как у старого идальго в «Собаке на сене». Что мужик с гитарой вытворял… Даже представить себе такое невозможно, что обычная акустическая деревяшка может страдать и радоваться с такими эффектами. На том концерте я впервые узнал, что для гитары много писал Паганини, тот самый, который Никколо, скрипач-виртуоз. Первым отделением у маэстро была гитарная классика, а вторым он играл мелодии разных народов Испании. Последним номером он еще и спел. Плохо пел, но с душой. И музыка была проще. Зато пел стоя, как гимн.
Все эти концерты мы, конечно, из аппаратной записывали в хорошем качестве. И часто копия такой записи служила дефицитным толкачом для чего-нибудь музею нужного у чиновников из ранга «не допущенных» на эти концерты губернатором с директрисой.
Глава 3
РУХНУВШИЙ С ДУБА
Утром Страна басков на голосовании под Отчим деревом показала мне птицу обломинго.
Гипускоа — против.
Алава — против.
Обе хунты разом выступили против такого красивого меня. Рылом я не вышел, слишком оно красивое у меня для настоящего сеньора. Воротили нос от моего малолетства, гадая, что за хитровыдрюченные дядьки и с какими интересами за мной стоять будут. Не верили они в мою самостоятельность. Так с чего тогда им рвать отношения с привычной уже Кастилией?
Но и заочные клятвы у Кастилии также не приняли, как противоречащие фуэрос. Претендент должен стоять под дубом в Гернике сам. Лично. Хитрые депутаты просто взяли тайм-аут, пока Фердинанд войну не закончит, раз Исабель в тягости. Вот так вот: ни тебе, ни мне. Живем без хозяина.
Глава 4
ЛОЙОКОЛЛА
Горы с каждым днем становились все выше и застили на юге все большее пространство неба, несмотря на то что дорога также поднималась по предгорьям. И утром третьего дня мы увидели на взгорке небольшой замок Лопесов — Лойолу. Даже не замок в нашем представлении, а так — башню типа ингушской, только потолще и побольше. И просторный двор каменной стеной огорожен. С плоской башенкой над воротами.
Но до него еще надо добираться часа полтора-два. Так что торопиться уже не стали. Ехали шагом, жалея животных.
Встречного пожилого крестьянина, навьючившего на ослика две больших вязанки хвороста, мы спросили:
— Это ли дом Лопесов? — указав на замок.
— Он самый, ваши милости, — ощерился тот щербатым ртом, — Лойоколла.
Глава 5
ПАРТИЗАНЫ И КОСТОПРАВЫ
Узнать, что за дама пожаловала в местную обитель скорби, мне так и не удалось, со всей округи повалили к замку хинеты устраиваться ко мне на службу. Пришлось кликнуть конюхов (самому мне седлать теперь вроде как невместно), взобраться в седло и выскочить за ворота. И уже в лагере орденских стрелков на лугу посвятить остатний вечер переговорам. Не напрягать же хозяев такими беспокойными гостями…
Оглядел претендентов в наемники. Морды наглые, бестии продувные — пробу ставить негде. Тут еще сто раз подумаешь: для кого они представляют большую опасность, для врагов или для собственного населения?
Сразу расставил точки над «ё».
Принимаю только отрядами не менее десяти человек.
Подчиняться тому командиру, которого я сам над ними поставлю.
