Николай Старилов

Собрание

Анатолий Иванович, ощущая уже некоторую усталость в ногах, вошел в числе прочих на трибуну, машинально, прижав локтем, удостоверился - на месте ли текст речи. Как и всегда он говорил не первым, поэтому у него было время, чтобы оглядеться, собраться перед выступлением. Казалось, он мог бы уже давно привыкнуть, но нет, не привыкалось, и хотя он знал - говорит хорошо, и слушают его хорошо, даже с удовольствием, ощущение сотен или даже тысяч взглядов всегда давило, заставляло сердце биться скорее. Утром, на совещании передовиков района, он уже выступал, но это было совсем другое. Здесь, на площади, перед тысячами людей та утренняя речь не годилась, тут нужен был другой подход к народу, Анатолий Иванович знал из своего ораторского опыта, что разные аудитории по-разному воспринимают одни и те же слова. Ему предоставили слово и почти не глядя в листки, потому что речи свои писал сам, только согласовывая их, он выступил как всегда, и как всегда его слушали лучше, чем других, потому что хотя он говорил в общем-то те же правильные слова, что и остальные, но его звучный красивый баритон давал ему значительное преимуществе. После обеда его отвезли на заседание бюро. Там сегодня не требовалось его выступлений, и он просидел молча до конца заседания. Выйдя на улицу, он некоторое время колебался, потом посмотрел на часы - до конца смены оставалось сорок минут. Его окликнул секретарь. - Анатолий Иванович! Что стоишь как витязь на распутье? Садись, - он указал рукой на свою "Волгу". Анатолий Иванович улыбнулся. - Не сочтите за труд, Константин Александрович - подбросьте на завод. Хотел сегодня ребят своих повидать, да не получается - на автобусе не успею. - О чем речь. Анатолий Иванович, не предъявляя пропуска прошел через проходную, вахтер уважительно, по имени-отчеству, поздоровался с ним. - Так-то вот, - сам не зная кому, сказал мысленно Анатолий Иванович с удовлетворением. В цехе после конференц-зала и веселого солнечного дня ему сегодня особенно не показалось. И ребята как-то замедленно, что-ли, поворачиваются, нет быстроты, сноровки, как у него, и грязновато вокруг, могли бы прибрать, нет, сами даже этого не могут без него. В конце-то концов, что они маленькие? Вечно им дядю надо - чтоб на поводке их водил. Не скрывая неудовольствия на лице, он протянул руку своему неофициальному заместителю - Горбалеву. - Здравствуй, Сеня. - Здравствуй, Анатолий Иванович. Горбалёв не то чтобы неторопливо, но тщательно вытер руки, пока бригадир стоял с протянутой рукой, потом подал свою. Анатолий Иванович обошел всех, невзирая на то, что может испачкаться, поздоровался. Рабочие поглядывали на него, но в круг, как обычно, никто не подходил. - Семен, что же ты, - взглядом показал Анатолий Иванович на масляные лужи и стружку. Горбалёв пожал плечами: - Смена кончится, уберем. Некогда. - Некогда... При мне есть время, а чуть меня нет, так и время что ли нет?! - Выходит, так, - спокойно ответил Горбалёв и закурил. - Ну, ладно. Об этом потом. Что-то вы сегодня невеселые. План даете? - Стараемся, - неопределенно ответил Горбалёв. Анатолий Иванович с заметным нетерпением огляделся. Все продолжали работать, а на лице Горбалёва ему почудилась, или в самом деле была, усмешка. Анатолий Иванович вместе с нарастающим раздражением начал ощущать какую-то неловкость, но в это время звонок известил об окончании смены, и рабочие начали отключать станки. Один из них - самый молодой, Анатолий Иванович его плохо знал, пошел в раздевалку, но Горбалёв окликнул его. - Владимир, останься. Когда все подошли, уселись на ящики, Анатолий Иванович спросил: - Ну, что, ребята, как жизнь? Какие трудности? - Да, почитай, никаких, - со смешком отозвался Владимир. Горбалёв промолчал, но так выразительно посмотрел на него что парень смущенно отвел глаза и отвернулся. - Редко мы тебя стали видеть, Толя, - с укором сказал старик Фадеичев. - А, вон что. Обижаетесь. Зазнался, забыл, мол, вас. Каждый только о своем думает, а вы попробуйте, войдите в мое положение. Например, сегодня совещание, митинг, заседание. Вас одиннадцать, а там - тысячи. Откажись я там - вот где скажут, что зазнался, и будут правы. - Мы - твоя бригада, Анатолии Иванович, - хмуро возразил Горбалёв. - Те тысячи без твоих речей проживут. - А вы, стало быть, без меня и дня прожить не можете? быстро ввернул Анатолий Иванович и тут же пожалел о своей быстроте - не надо бы так-то. - Да мы и так без тебя обходимся. - Точно. - Нам твоя работа нужна, а не речи. - Приехал "министр" - грязно тут у вас. Тут тебе не паркет. Анатолий Иванович нахмурился: - Ну, кончай базар. - А ты не нукай, не запрягал. - Вы что? Меня партия как рабочего выдвинула! Я, что, для себя стараюсь? Или мне разорваться? - Разрываться не надо. Работать надо. Языком брехать и без тебя много. - Когда тебя партия выдвигала - правильно было, а сейчас, видно, пришла пора тебя снова задвинуть. - Вы что, с ума посходили? Партия... - Да не трогай ты партию. Мы и есть партия. Раньше ты вроде это понимал. - Вы - партия? Да со мной сам Александр Алексеевич не стыдится посоветоваться, а вы - кто? Вы что мне тут допрос учиняете, да я... От охватившего его бешенства Анатолий Иванович не зиал, что сказать, как бы побольнее припечатать этих неблагодарных людишек, которых вывел в люди из неизвестности. Под его началом бригада гремела на весь Союз, а сейчас эти люди разговаривают с ним по меньшей мере как с прогульщиком. Он сдержался и вдруг неожиданно спокойно спросил: - Вспомните, кем вы были до меня, кто о вас знал, сколько вы зарабатывали? Вспомнили? - с опять нарастающим бешенством спросил. - Толя, а ты не забыл, как пришел ко мне учеником? -спросил Фадеичев. - Когда это было? Все когда-то с этого начинали. - Правильно. Так ведь, Толя, и о том, что ты говоришь сейчас нам, мы тоже можем спросить - тебя: "Когда это было?" - Хорошо. Бригадир вам не подходит? Ну, что ж... - Анатолий Иванович нарочито остановился и нанес оглушительный удар: - Ну, что ж... Ищите себе другого. Он резко повернулся и пошел прочь. В недоумении он вышел из цеха. Да, что они - ополоумели? Никто не позвал, не остановил. Что они без него? Оторопели, братцы, не осознали еще, чем пахнет, или дар речи потеряли. Уйти он, конечно, от них не уйдет, но поставить их на место нужно было. Разговорились. Ладно. На днях выберу время, зайду. Повинятся, забудем. Я не злопамятный. - Давно его гнать надо было из бригады, а вы все цацкались с ним. - Ну, ты не очень-то. - Чего, не очень-то? Работал когда-то, никто не спорит.Что же мы теперь должны ему пенсию платить? Рановато. - Испортили человека. Совсем на себя не похож стал. - Или только теперь и показал, какой он на самом деле. - Не мы его портили. А работать за него надоело. Сколько можно? - Пора и совесть знать. - Где она у него? Что-то я ее не заметил. - Плохо смотрел. - Смотрел я хорошо. Но, видно, он далеко ее прячет. - Поговорили и будет. Домой пора. - Что же, так и разойдемся? Или может еще и поклонимся незабвенному Анатолию Ивановичу: "Вы уж простите нас, мы больше не будем". - Возьмем его под белые рученьки и прямо до кассы проводим. - Зачем? Туда он дорогу не забыл. Это здесь ему грязновато, а там ничего, в самый раз. - Хватит бузить, ребята, давайте дело говорите, - оборвал Владимира Фадеичев. - А то и правда, опять поговорим-поговорим и по домам разойдемся. Горбалев встал. - Я предлагаю собранию бригады решить вопрос о бригадире. Все сразу замолчали, как будто не ожидали, что об этом действительно пойдет речь. - Владимир, веди протокол собрания. Товарищи, я сразу говорю - мою кандидатуру прошу не выдвигать. - А почему, собственно? - Замолкни. Горбалев ничего не ответил, сел, и снова закурил. Встал Фадеичев. - Давай, Вовка, пиши. Вот тут Семен сказал, мол, "меня не выдвигать". Почему? Понятно. Чтоб не подумали, что он Тольку подсиживал. А чего его подсиживать, когда он сам себя подсидел, как никакой его враг не смог бы. Ты, Семен, тут не прав. Ты для нас самая подходящая кандидатура, так что хочешь ты, не хочешь, а голосовать будем за тебя. Да. - Да что голосовать, когда он и так у нас бригадир, а не этот... - Ребята, давайте поскорей, дома ждут. - Подождут. Из пивнушки, наверно, так не бежишь. - Ставлю на голосование вопрос об исключении из состава бригады бывшего бригадира и избрании бригадиром Горбалева Семена Капитоновича. - Кто - за?