Прежде всего я хотел бы объяснить свои намерения.

Предвижу, что читатель настраивается на мемуары: вся моя жизнь, прожитая в футболе, как бы само собой располагает удариться в воспоминания, изложить по порядку, не спеша, все, чему был свидетелем на протяжении шестидесяти восьми лет своего стажа. Были у меня два годичных перерыва в непосредственной работе с командой, и в один из них, в 1966 году, я написал книгу «Звезды большого футбола», которая, насколько могу судить, мемуарного характера. А потом снова и по сей день я — начальник команды московского «Спартака». Должность эта, смею уверить, такого рода, что не выберешь времени пойти в отпуск. Не для красного словца, а вполне точно могу сказать, что не брал отпуска лет пятьдесят. Так что ни эпическим настроением, ни значительным промежутком в занятиях я не располагаю.

Однако, положение дел в нашем футболе не настолько благополучно, чтобы с легкой совестью ограничиться работой с одной своей командой и тешить себя сознанием, что оказываешь ей посильную помощь.

Я высокого мнения о возможностях нашего футбола, чувство это в крови, приобретено в личном опыте игрока, в опыте руководителя, наблюдателя, в известной мере и в литературном опыте. Мне чужд нигилизм, которым заражена часть футбольных деятелей и болельщиков. Тем более огорчают и задевают меня так называемые узкие места, сдерживающие, искажающие естественное развитие футбола.

Первое, что бросилось в глаза,— это то, что футбол делается все более нарядным и мелодраматичным, иначе говоря, усиливается его эмоциональное воздействие на аудиторию. Пестрее и ярче форма, в которую одеты команды, а вратари — так те просто в экзотических нарядах. Игроки не сдерживают жестикуляции, как бы желая объяснить зрителям свои поступки и промахи, а при столкновениях и падениях порой разыгрывают «жуткие» сцены ради того, чтобы вызвать к себе сочувствие.

Заметно и то, что гораздо надежнее становятся предматчевые прогнозы. Привычная непредсказуемость исхода игр пошатнулась. Для меня, например, в ходе групповых турниров неожиданными были лишь результат 6:0 в матче советской сборной с венграми (не победа, а счет) да неудачи англичан в первых двух встречах со сборными Португалии и Марокко. Думаю, что тут сказывалась не только осторожная рассудочность, но и вообще характер сегодняшней подготовки команд к каждой игре, когда учитывается заранее все, что можно учесть, и перед всеми открывается возможность пользоваться видеозаписями матчей с участием будущих противников. Так уж заведено, что на чемпионатах мира вольно или невольно сопоставляется футбол разных континентов. И раньше отмечалось их взаимовлияние. Мне представляется, что на стадионах Мексики разница еще более стиралась, европейцы и южноамериканцы настойчиво учатся друг у друга. В чем это выражается? Скажем, универсальность, умение игрока выполнять разные задачи и разные приемы европейцы заимствовали у южноамериканцев, а те переняли у нас игру с перемещениями футболистов без мяча. Сборные Бразилии и Аргентины ныне выглядят на уровне лучших европейских стандартов.

Всегда возникает и такой вопрос: какой футбол в ходу — атакующий или оборонительный? Я бы ответил: контратакующий. Когда команда проигрывает и чувствует, что пришло время последних попыток, то тут делать нечего, кроме как пускаться в атаку всеми силами. Чаще же всего приходилось видеть, что обе команды занимают выжидательную позицию. Самостоятельная, я бы ее назвал суверенной, наступательная тактика проглядывала у сборных Бразилии, Франции и Аргентины.

Наша команда первые две игры провела ярко и целеустремленно. Ей это удалось благодаря тому, что она молода, для большинства игроков чемпионат мира был в новинку, и это как бы придавало чувствам свежесть. Правда, в сопоставлении по части технической обученности она пусть и немного, но все же уступала лучшим командам, но это не ее вина, а давнее отставание нашего футбола.

Свое ощущение от матча СССР — Бельгия я определил бы одним словом — обидно. Совершенно уверен, что наша команда нисколько не