— Слава Богу! — вздохнула Корделия. Пожалуй, со вздохом она немного перестаралась, но в это самое время к столу тайком прокрался Алан, а Алан мало того что был кронпринцем, так еще и очень симпатичным крон-принцем. Корделии исполнилось четырнадцать, и в последнее время она на подобные вещи обращала большое внимание. — Слава Богу, мама отдала его лорду аббату!

— Отдала что? — Принц Алан устремил любопытный взгляд в сторону королевского стола.

Мать четверых юных Гэллоуглассов как раз в это время передала аббату нечто тяжелое, подвешенное на цепочке.

Дети сидели за боковым столом, в тридцати футах от королевского. Большой зал имел площадь семьдесят пять на пятьдесят футов — не то чтобы гигантские размеры, но все же этого вполне хватало для того, чтобы сейчас, когда зал освещали только развешанные по стенам факелы да свечи, расставленные по столам, ну и конечно — огромный камин, жарко пылавший в северной стене, под потолком и в углах сгустились непроницаемые тени. А вот ближе к середине зала было так светло, что казалось, будто львы и драконы того и гляди прыгнут на тебя с гобеленов, и ярче сияли латы рыцарей, и прекрасней, чем при свете дня, казались дамы.

Но прекраснее всех казалась леди Гвендилон — по крайней мере для ее детей. И вот теперь она передавала что-то лорду аббату. Опустив подвеску на ладонь аббата, леди Гвендилон раскрыла футляр, и все взрослые ахнули. И нечего было этому дивиться: Алан даже оттуда, где сидели дети, увидел, как ярко сверкнул камень.

— Потому что королева сказала: «Узнайте больше!», вот почему.

Род подтянул подпругу под брюхом у Векса.

— У меня такое ощущение, что ты теперь пользуешься любым предлогом, лишь бы отправиться в путешествие, — заметил Векс.

Род слышал голос огромного черного коня благодаря наушнику, имплантированному в кость черепа за ухом. На самом деле теперь он мог бы слышать робота и без этого устройства, потому что Векс научился транслировать свои мысли на телепатической частоте семейства Гэллоуглассов. Но наушник не требовал никакого сосредоточения.

— Что ж, это правда, — не стал спорить Род. — Лишь бы их величества командировочные исправно платили. — Он саркастично ухмыльнулся. — А порой можно и без командировочных. Просто когда все официально, никому ничего объяснять не приходится.

Гэллоуглассы шли медленно, осторожно, Векс замыкал процессию. Первым подал голос Магнус:

— Но как же камень мог играть музыку? Это не в природе камней — они твердые, бесчувственные.

— Чтобы камень был мягким — это тоже не в его природе, — напомнила брату Корделия.

— Если только камень — не из ведьмина мха, — фыркнул Джеффри.

— Ага. А что не в природе ведьмина мха? — спросил Грегори.

— Мне кажется или музыка вправду набрала громкость? — спросил Джеффри, хмуро оглядывая сумрачный лес.

— Ты употребил правильный термин, — ответил ему Векс. — Силу сигнала можно измерять его громкостью. Ее набор и есть увеличение силы сигнала. Да, громкость действительно возросла.

— Значит ли это, что люди, проживающие в округе, сильнее верят в музыкальные камешки? — спросила Корделия.

Векс остолбенел, потрясенный этой мыслью.

— Неплохая догадка, Делия. Музыка в этих краях звучит уже не менее семидесяти восьми часов, и местные крестьяне наверняка ее слышали. Вряд ли они отказались бы верить собственным ушам. Да, пожалуй, они действительно могут сильнее верить в существование музыкальных камней.

— Такие громкие звуки — неприятно слушать, — признался Грегори и болезненно поморщился. И точно — звуки со всех сторон сливались в неприятную для слуха какофонию. Семейство продвигалось вперед по лесу под музыку. Стоило утихнуть одному камешку, как ветерок уже доносил звучание другого.

— Пока еще не слишком громко, Грегори, — сказал малышу Векс. — Да и не громкость тебя раздражает.

— Корделия, — строго проговорил Род, — перестань качать головой.

— Может, и не громкость, — невесело отозвался мальчик. — Но музыка такая грубая. Она неприятна для слуха.

— Это верно, сынок, — согласилась Гвен.