В середине нынешнего лета Лист прислал следующее письмо, на французском языке, четырем русским композиторам: "Гг. А. Бородину, Ц. Кюи, А. Лядову, Н. Римскому-Корсакову.

Вот, подумаешь, правду говорит французская поговорка: «Nul n'est prophète en son pays»! Всероссийские музыкальные знатоки давно уже провозгласили деятелей новой музыкальной русской школы круглыми невеждами и грубыми неучами, а один из величайших музыкантов нашего столетия признает одно из их сочинений настолько полным знания и науки, что собирается рекомендовать его вместо руководства профессорам консерваторий Европы и Америки. Эти же самые, столько умные знатоки с некием презрением отворачиваются от лучших произведений новой русской школы, а такой музыкант, как Лист, объявляет, что его приводит в восхищение даже одно из вовсе некрупных созданий их, и называет его «истинной жемчужиной»!

Впрочем, все это не новость. У нас, в России, давно уже не хотят знать эту бедную музыкальную школу именно за то, что она самостоятельна, оригинальна и талантлива, и столь же давно признают ее такою и искренно уважают ее лучшие европейские музыканты, начиная с таких, как Берлиоз и Лист и кончая Сен-Сансами, Бюловыми и другими. У Листа, говорят, не сходит с фортепиано чудная фантазия для фортепиано «Исламей» М. А. Балакирева, которую вряд ли кто у нас и знает; тот же Лист постоянно дает ее играть лучшим своим ученикам; он же глубоко любит и уважает симфонии гг. Бородина и Римского-Корсакова, «Ратклиффа» г. Кюи и т. д. Он постоянно указывает окружающим его музыкантам, что «если есть теперь музыкальная школа, которая имеет великую будущность, так это русская» (подлинные слова).

Все такие мнения настолько не сходятся с теми, какие у нас дома, в большинстве случаев, в ходу, что, быть может, кстати будет довести их до всеобщего сведения наших соотечественников.

Эта маленькая статья характерна для Стасова — горячего приверженца русской национальной музыки. Он радуется каждому новому достижению русских композиторов, каждому новому успеху их на родине и на Западе. Он считает необходимым не только ознакомить публику с этими достижениями, но на основе их еще и еще раз выступить против врагов русской национальной школы музыки. Лист неоднократно бывал в России, прекрасно знал русскую музыку, был лично знаком с композиторами «могучей кучки», высоко ценил их деятельность и явился страстным пропагандистом русской музыки на Западе. Стасов считает Листа, как и Берлиоза, одним из самых «гениальных провозвестников будущей музыки». Тем большее значение он придавал листовским оценкам деятельности русских композиторов, восхищался его глубоким пониманием народных основ творчества, его любовью к русским народным песням. Программная музыка, страстным пропагандистом которой был знаменитый пианист композитор и педагог Лист, отвечала творческим устремлениям передовых русских музыкантов и музыкальным воззрениям Стасова. Высокая оценка, данная Листом «Парафразам» Бородина, Кюи, Лядова и Римского-Корсакова, убедительно говорила о большом профессиональном мастерстве русских композиторов, о великом значении их школы: «Если есть теперь музыкальная школа, которая имеет великую будущность, так это русская», — таково твердое убеждение Листа.

Подробно о концертах Листа в России, об отношениях Стасова к творческой деятельности композитора и о взаимоотношениях Листа с Глинкой и композиторами «могучей кучки» см. статью «„ист, Шуман, и Берлиоз в России“ (т. 3), а по поводу „Парафраз“ — также „Двадцать пять лет русского искусства“ (т. 2) и „Искусство XIX века“ (т. 3).