Не было ничего удивительного в том, что Сильвия Рэфрей в эту сентябрьскую субботу смогла поупражняться в красноречии перед разными мужчинами, далеко не ординарными, и одной замечательной молодой женщиной, как не удивительно и то, что это далось ей без особого труда: она была богата, в высшей степени индивидуальна, сирота и до полных двадцати одного года ей недоставало всего шести месяцев. В интеллектуальном плане особенно не выделялась, но и пустышкой ее назвать было нельзя; внешне вполне могла бы стать предметом чьих-то грез, хотя и не до такой степени, чтобы при виде ее у мужчин перехватывало дыхание. Впрочем, в Оксфорде некий виконт чуть было не потерял от нее голову. В финансовом отношении Сильвия была достаточно независима, хотя и не из тех, чьи состояния стали притчей во языцех.

В субботу около десяти часов утра она вышла из лифта на двадцать восьмом этаже здания на Тридцать девятой улице, больше известного как Дом химикатов; ее хорошенькие губки кривила беспокойная гримаска, а в прелестных карих глазках сквозила неприкрытая тревога, правда, не та, что снедает душу, явно сна она не лишилась, и когда Сильвия повернула направо и направилась по широкому коридору, то ее походка была уверенной и упругой и ноги она вовсе не волочила, как свойственно тем, кого одолевают заботы.

Футах в двадцати от лифта она внезапно остановилась, столкнувшись лицом к лицу с человеком, который торопливой походкой шел из противоположного конца коридора. Он тоже замер.

Сильвия не смогла скрыть удивления:

— Ну и ну! Привет! Я не знала, что вы так далеко, аж досюда, забрались на юг. — Она окинула взглядом коридор и, вновь обратив на него глаза, продолжила: — Полагаю, вы здесь оптом закупаете аспирин?

Приемная, маленькая, но уютная, выглядела привлекательно. Стены были зеленовато-кремового цвета, свет не слепил глаза, кафель на полу под резиновым ковриком — цвета темного каштана, стулья и маленький стол, вешалка для одежды покрыты черным и красным лаком с хромированной отделкой, так же как стол на другом конце и казавшийся игрушечным селектор, установленный на нем. На один этот селектор, сделанный по специальному заказу, ухлопали сотню долларов из денег Рэфрей. По углам дальней стенки, напротив входа, были еще две двери. На стеклянной панели одной из них, слева, золотыми, изящными заглавными буквами было выведено: МИСС БОННЕР. На другой двери значилось: МИСС РЭФРЕЙ.

— Привет, — сказала Сильвия.

Девушка, сидевшая за столиком, судя по внешности, уроженка Средиземноморья — у нее было смуглое приятное лицо и гладкие черные, зачесанные назад волосы, — кивнула в ответ профессионально приветливо:

— Доброе утро, мисс Рэфрей.

— Мисс Боннер у себя?