Дом номер один по улице Мариньи в Париже представляет собой большой квадратный каменный особняк с потемневшими от времени стенами. Особняк стоит на углу Мариньи и авеню Габриель, в квартале от Елисейских полей, почти напротив Елисейского дворца, где обитает французский президент. К дому номер один примыкает двор под стеклянной крышей, упирающийся с другой стороны в узкое высокое строение, в прежние времена служившее конюшнями и помещениями для конюхов. Нижний этаж и до сей поры занимают конюшни, весьма элегантные, с мраморными резными яслями и желобами, из которых поили лошадей, но выше теперь расположены три этажа, составляющие небольшой приятный жилой дом в центре Парижа. На втором этаже стеклянная дверь выходит на плоскую крышу.

Считается, что дом номер один вместе с конюшнями когда-то строился как парижская резиденция рыцарей-иоаннитов, нынче же он принадлежит живущей тут благородной французской семье, которая уже много лет сдает конюшенный дом и половину плоской крыши мсье Пипину Арнульфу Эристалю с семьей. Семья состоит из жены Мари и дочери Клотильды. Сняв квартиру, мсье Эристаль вскоре явился к благородному хозяину, чтобы испросить разрешения установить на своей части крыши восьмидюймовый телескоп. Разрешение было даровано, после чего все последующие годы мсье Эристаль исправно платил ренту, и общение между двумя семействами сводилось к обмену вежливыми поклонами при встречах в объединяющем их дворе. Двор со стороны улицы был, разумеется, отгорожен тяжелыми чугунными воротами. Эристаль и хозяева делили между собой одного консьержа, унылого вида провинциала, который, прожив в Париже долгие годы, так и не смог в это поверить. Жалоб со стороны благородного хозяина никогда не поступало, ибо мсье Эристаль предавался своему общению с небесами по ночам и совершенно бесшумно. Впрочем, астрономическая страсть не менее глубока от того, что ей предаются без шума.

Доход Эристалей был, можно сказать, идеальным с точки зрения француза. Истоки его находились на неких восточных склонах близ Оксерра на Луаре, где виноградники впивали тепло утреннего солнца, в то же время избегая губительного послеполуденного зноя. Это обстоятельство вкупе с благодатной почвой и хранилищем с идеальной температурой давало белое вино, обладавшее ароматом весенних полевых цветов. Вино это не переносило дальних перевозок, но в них и не было нужды, так как поклонники сами совершали паломничество к нему. Этот участок, несмотря на малые размеры, мог, вероятно, считаться лучшим среди некогда огромных земельных угодий, принадлежавших предкам Эристалей. Его возделывали и окружали заботой арендаторы-виртуозы, чуть ли не волшебники по этой части, которые к тому же из поколения в поколение исправно платили арендную плату. Доход мсье Эристаля, хоть и не очень большой, был зато постоянным и позволял ему жить вполне комфортабельно над бывшим каретным сараем на улице Мариньи; посещать вдумчиво выбранные драматические спектакли, концерты и балеты; быть членом уважаемого клуба и трех ученых обществ; покупать по мере надобности книги и в качестве почетного любителя вглядываться в удивительное небо над Восьмым холмом Парижа.

Одним словом, если бы Пипину Эристалю довелось выбирать себе жизнь, какую он хотел бы вести, он выбрал бы почти без всяких изменений ту, которую вел в феврале 19.. года. Это был пятидесятичетырехлетний худощавый, красивый и, насколько ему самому было известно, здоровый господин. То есть я хочу сказать, здоровье его было настолько отменным, что он о нем не задумывался. Жена Мари была хорошей супругой и хорошей хозяйкой, она точно знала круг своих забот и не выходила за его пределы. Мари отличалась приятной цветущей наружностью и при других обстоятельствах могла бы занять место за стойкой первоклассного ресторанчика. Подобно большинству француженок ее класса она не переносила расточительства и еретиков, рассматривая последних как зряшную затрату добротного божественного материала. Она восхищалась мужем, не пытаясь понять его, и состояла с ним в той степени дружбы, какую не отыщешь в браках, в которых страстная любовь мешает душевному покою. Свой долг она видела в том, чтобы поддерживать ради мужа и дочери порядок, чистоту и экономию в доме, заботиться о своей печени и регулярно вносить духовные взносы в неприкосновенный капитал на Небесах. Эта деятельность занимала все ее время. Излишки эмоциональной энергии поглощались эпизодическими схватками с кухаркой Розой и постоянной войной с виноторговцем и бакалейщиком, которые были плутами и свиньями, а в отдельных случаях и стервецами. Ее ближайшей подругой и, в общем-то, единственной наперсницей была сестра Гиацинта, о которой речь пойдет ниже.

Мсье Эристаль был французом из французов и в то же время кое-кем еще. Он, например, не считал грехом говорить по-французски или неестественным для француза изучать другие языки. Сам он знал немецкий, итальянский и английский. Он питал академический интерес к авангардистскому джазу и любил карикатуры в «Панче». Восхищался англичанами за их энергию и страсть к розам, лошадям и устойчивым нормам поведения. «Англичанин это бомба, — говаривал он, — но бомба с глубоко запрятанным взрывателем». Он высказал также замечание, что «почти любое обобщение относительно англичан рано или поздно оказывается неверным». И еще: «Как они не похожи на американцев!»