Упругий верховинский ветер настраивал осенние леса, и они, перемежая солнце и тени, гнали по синим ступеням гор в Черемош свою вечнозеленую музыку. И река, вздуваясь, тоже пела, только еще звонче: из шлюзов уже забили седые водопады, раскачивая плоты.

С берега спрыгнул на плот стройный, черноглазый средних лет гуцул. Он, горделиво откинув голову, посмотрел на солнце, весело прищурился. А возле него уже стояли двое парней — Иван Микитей и Василь Букачук.

Озерные воды подняли реку, и она образовала теперь три гигантские ступени: вверху — озеро, ниже — воды, только что спущенные из шлюзов, и в самом низу — еще не обводненная паводком извилистая быстрина, иссеченная кругляшами серых камней.

— Не пора ли, Микола Панасович? — то и дело спрашивают молодые гуцулы.

— Обождем еще минутку, — отвечает Микола Сенчук, зорко глядя вниз по течению. — Плот может обогнать прибывающую воду. Почему я у тебя, Василь, на ногах раков

[1]

не вижу?