Чебурашка ехал на зеленом фольксвагене по Брайтенштрассе-5. Была весна. Его широкие уши раздувал легкий ветерок. Но несмотря на это все его мысли были заняты думами о «лягушках». «Лягушками» назывались секретная ассоциация неофашистов в Южной Уганде, которые в скором времени должны были прислать партию новокаина из-за Южного Урала. Этими махинациями занималась Галя.

В это время в портах Южной Калифорнии периодически всплывал крокодил Гена, загружая на свои борта отряды новобранцев из семейства колобковых. Строгим курсом на северо-запад (в сторону Лимпопо (часть Персидского залива)) пролетал Старик Хоттабыч, ведя незаконные наблюдения за погрузкой Гены (к Геннадию Геннадьевичу прямого отношения не имеет (прим.авт.)): «Как там они?»– думал Чебурашка с тоской, слушая, как над машиной свистят осколки от советских взрывных устройств, то там то сям рвущихся с мелодичным треском.

Но вот автомобиль остановился возле небольшого пятиэтажного особняка, где находилась штаб-квартира, которой заведовала Галя. Чебурашка, тщательно маскируясь под бумажный самолетик, вполз на шестой этаж и с грохотом свалился на Галю, которая вешала портрет фюрера на стенку.

– Простите, фройлен, – галантно поклонившись и шаркнув ушами по полу сказал Чебурашка, моментально отметив про себя: «А полы-то не мыли с прошлого месяца...» Потом стерев с левой ноги смачный плевок, добавил: «А вчера снова был Тобик и снова пьяный». Он не ревновал Галю. Ему было просто жаль эту миловидную девушку, заправляющую такими делами. «Такая милашка пропадает в лапах этого кобеля...»

Галя слезла со стола.

Гена плыл по океану размеренными саженками. Колобки на его спине резались в вист и сильно ругались. Внезапно Гена услышал шум пропеллера и на всякий случай прикинулся американским линкором. Но это оказался всего лишь Карлсон, который, маскируясь под спутник-шпион, передал ему телефонограмму от Чандра. Гена разорвал пакет и прочитал зашифрованный текст: «Жил-был у бабушки серенький козлик.»

– Проклятье! – воскликнул Гена, – опять эта старуха пытается нам помешать!

Затем он добавил, обращаясь к колобкам:

– Ребята, погружаемся!

Глубина была небольшая – около двухсот пятидесяти метров, и колобки запели военную песню «Мы от бабушек ушли!..»

Отряд советской разведки медленно продвигался по тундре. Мирно стучали колеса королевича Елисея, двигающегося со скоростью света. За ним, не отставая ни на шаг, на телеге ехал Микки-Маус. Мальвина немного устала и шла, держась за борт повозки Микки. Следом ковылял, опираясь на трехдюймовую трубу, Буратино. Каркуша, проревев турбоускорителями, улетела вперед на разведку, и хлопанье ее крыльев еще долго раздавалось вдали.

Несмотря на пятидесятиградусный мороз, сильно пекло солнце, и Чиполлино начал слегка протухать и сильно попахивать. Впереди раздался взрыв – это Каркуша прошла очередной звуковой барьер.

Микки-Маус сдвинул папаху на затылок и, расстегнув тельняшку на оленьем меху, поправил безоткатную пушку, висевшую у него на резинке от ватных трусов. Красная Шапочка задумчиво грызла кокосовые орехи, только что сорванные с карликовой пальмы. Папа Карло пытался вытрясти из чешек набившихся туда варанов. Ему уже удалось извлечь штук двенадцать, но там оставалось еще столько же.

Внезапно впереди раздались выстрелы и зловеще-обиженное карканье. Вскоре появилась Каркуша, ощипанная и подпаленная (это крокодил Гена попал в нее из «Patriot»).

– Караул! – прокашляла она, – Засада!

Чебурашка появился лишь через месяц. Он пришел к Гале отчаянно исхудавший, с порванными ушами, грязный и голодный.

– Здорово! – сказал он едва слышным шепотом, обращаясь к портрету, который с нескрываемым сожалением смотрел на него. «Удивительно, – отметила Галя, – у Чебурашки снова выросли передние зубы.»

Если бы она знала, с каким трудом зверек вытачивал их из прибрежных скал острова Xоккайдо. Подойдя к Гале, он упал к ней на колени, зарылся лицом в мини-юбку и заплакал. За этим занятием его застали Гена и Тобик.

«Бедные мои зубки!» – грустно подумал Чебурашка, подвешенный за уши под потолком , рассматривая кремниевую крошку от зубов на полу. Он почесал свою нижнюю челюсть, которая прогремела в ответ.

Чебурашка висел в кладовке четвертого управления кротко, как Xристос. Его согревала надежда, что, может быть, кто-нибудь его найдет, хотя бы в ближайшую неделю. И надежды его оправдались. Из вентиляционной трубы свалился Маугли и, ни слова не говоря, сдернув Чебурашку с потолка, уволок куда-то.

В четвертом управлении был бал по случаю проведения операции. Были приглашены такие тузы, как Герасим и его мраморный дог Муму, затем Царевна-Лягушка, самый законспирированный агент, жена Герасима и внебрачная дочь Муму неизвестно от кого, но Герасим об этом не знал. Scrudge McDuck, главный спонсор всех операций; почтальон Печкин, главный связист Берлина, Нью-Йорка, Москвы, Токио, Будапешта, Ханоя и Загорска; и другие.

Все веселились, и было здорово.

Герасим безумолку болтал со Scrudge-ем, называя его «дядюшкой», и просил у него семнадцать копеек на тарелку щей для Муму.

Чебурашка махал своей медалью над головой и случайно попал по шее стоящему рядом Тобику, который, отрывисто вякнув, упал замертво. «Тяжеловата медалька-то...» – подумал Чебурашка, прикидывая на ладони пятидесятикилограммовый кружочек с профилем великого святого.

Но этого инцидента никто не заметил, так как на сцену вышел ансамбль «Кураж» с солистом Федором Шаляпиным и его сыном Иваном Федоровичем Крузенштерном. Толпа приветственно загудела, и Чебурашка, воровато озираясь, засунув труп Тобика в щель между дощечками паркета. «Кураж» пел песнь «Шестьсот девяносто восьмая симфония Штрауса, посвященная ста сорока восьмилетию со дня вступления татар на землю Русскую».

У Гали проходило заседание, посвященное двести восьмой годовщине со дня полета мужика Онуфрия в деревню Новостарово из села Староновово на мешке, надутом дымом.

– Господа, – сказала Галя скучющему собранию, – наша деятельность пришла в упадок. Надо развить ее где-нибудь в другом месте.

– В космосе! – пошутил Ржевский.

– Именно там, – произнесла Галя с невозмутимым видом, – завтра американцы запускают «Challenger». Надо пробраться на корабль, выкинуть команду и... Раздался оглушительный храп Пятачка.

– Короче, всем ясно. Состав группы такой: Чебурашка, Гена, Чандр, Пятачок, Аленушка, Винни-Пух, Иванушка и поручик Ржевский. Я останусь здеcь и буду контролировать полет. – Галя достала микрокалькулятор, подключенный к розетке с напряжением в триста киловольт, – задание ясно? 

Чебурашка проснулся от грохота «Patriot». Он открыл глаза и увидел, что над ними зависла неопознанная летающая диван-кровать с броней около пятидесяти дюймов.

Открылась дверь, и оттуда по трапу спустился Ганс Клосс, спросил, сколько времени, прикурил от костра, залез в свой летательный аппарат и уехал. Команда «Challenger-а» посылала ему вслед проклятья. Сзади раздалось лошадиное ржание. Они обернулись и увидели Чапаева с Петькой, которые передвигались на обозе с мешками.

– Подвезти, робяты? – спросил Василий Иванович и, надев на крюк телеги один конец троса, другой кинул страждущим. Привязав аппараты друг к другу, тронулись в путь.

Через три месяца появилась какая-то планета.

– Ссади нас тут, Иваныч, – сказал Чебурашка.

На приборной доске замигали позывные Гали: «0783'1505». Чандр включил магнитофон «Электроника», подвешенный к потолку и используемый как динамик.

Галя спрашивала о результатах работы: по ее расчетам группа давно уже должна была быть на месте. Крокодил Гена доложил, что они посетили с официальным дружественным визитом две планеты, где в их честь были даны обеды («... А еще по морде...» – деловито добавил Чебурашка), которые прошли в теплой дружественной обстановке («...Где пострадала треть населения...»), и что теперь они направляются к месту назначения – к альфе Микроскопа.

Теперь Галя могла дать некоторые инструкции. Вкратце они заключались в следующем:

1). Найти в планетной системе из пятьсот пятидесяти одной планеты ту, на которой есть разумная жизнь.

2). Узнать обычаи, повадки местных жителей и постараться влиться в их коллектив.

– Чебурашка! – Галя выглянула в коридор, – Иди сюда!

Чебурашка вошел в кабинет и, помахав фюреру рукой, выжидающе посмотрел на Галю.

– Чебурашка, вся ваша команда отправляется на службу в Советскую Армию. Нам надо разузнать, как и чем они там занимаются.

– У-у, подруга, так не пойдет. Мы ждали чего-нибудь дельного, а тут...

– Ничего, через полтора-два года вернетесь, тогда и поговорим. А пока возьми конверт и напиши рекомендательное письмо вашему старшине, который будет вас там... короче, ты понял.

Первые дни (впрочем, как и все последующие) были тяжелые: в партии было много работы – чистить картошку, продувать макароны, мыть санузлы и выполнять прочие мелкие общественные поручения. Лица вновь прибывших были покрыты синими пятнами и кровоподтеками. У Иванушки на шее красовался след солдатского сапога.

Однажды ночью в казарму маршевым шагом на четвереньках вошел Петрусь, и, громко икнув, приказал одеться и выходить на ночные маневры.

– Ась?! – спросонья закричал Чебурашка.

– Карась! – ответил Петрусь, нанося ему удар по ушам тумбочкой.

Ночные маневры заключались в том, что каждому выдали белый маскхалат и автомат со штык-ножом, или штык-лопатой, штык-вилами, штык-граблями (Чебурашке достался автомат со штык-косой, а Аленушке – со штык-молотилкой).

Через несколько дней, когда Чебурашка подмел зубной щеткой плац, они приступили непосредственно к учениям. Началась стрельба по мишени «бегущий крокодил». Крокодилом был Гена. Попадали нечасто, и Гена на сломанных конечностях ковылял по плацу, с краев которого раздавались очереди, одиночные выстрелы батарей, шипенье ракет и проч. После этого этапа учений Гена попал в лазарет с инсультом. Следующим этапом был бег на тридцать километров с грузом. Чандр нес свой рюкзак и еще рюкзаки трех «дедушек», прикрепленных к нему по комсомольской линии. Но ничего – добежал. Чебурашка полз под колючей проволокой, натянутой на высоте сантиметров пяти-шести от земли. У Аленушки было двадцать три наряда вне очереди – она сидела на кухне, продувала четырнадцатиметровые макароны и стирала пыль с ячневой крупы. Ржевский вот уже восьмой час подтягивался на заборе с бревном на ногах. Иванушку второй день били в казарме, пытаясь ударом об спину снять ствольную коробку с автомата. Иногда это удавалось.

День прошел медленно, но насыщенно. По ночам Чебурашка писал дневник. Здесь приводится несколько выдержек из него.

17 июля. Сегодня с утра идет снег. Пришлось счищать его с крыши казармы, чтоб не обвалилась. Я это делал с восьми утра до трех дня. С трех до восьми нас побили. Потом был ужин. С девяти до трех ночи нас опять побили. Гена закосил под катаракту и попал в госпиталь. Вот сволочь!

18 июля. Сегодня печет солнышко, и нас погнали к реке Янцзы строить мост. Строили двое – я и Чандр. Иванушка ушел за дровами и до сих пор не вернулся. Ржевский стирает портянки всего взвода. Остальные курят. Работа спорится, и половину моста мы уже построили. Сегодня мы без обеда. Но, милая Галя, узнай, пожалуйста, где-нибудь, в каком роде войск мы служим. Я попытался спросить у дедов, но они сами не знают. Вечером нас опять побили сапогами.

19 июля. Свободный день. Побили. Аленушка чистит картошку.