Зал суда был наполнен гулом голосов. Александра Паркер, с наслаждением вытянув длинные ноги под огромным столом красного дерева, быстро нацарапала несколько слов на желтом листке из записной книжки и через стол бросила мимолетный взгляд на одного из своих коллег. Мэттью Биллингс был старше Алекс лет на двенадцать — ему уже шел шестой десяток, — и он был одним из самых уважаемых партнеров фирмы. Он редко просил кого бы то ни было о помощи, но Алекс то и дело присутствовала на даче свидетельских показаний по его просьбе. Мэттью любил присваивать себе ее идеи, восхищался ее стилем и тем, как она ловко подмечала, где противник дал роковую для него слабину. Стоило ей найти уязвимое место, как логика ее становилась безжалостной и непогрешимой. Казалось, у нее было инстинктивное чувство того, где именно оппонент должен оступиться.

Сейчас Алекс улыбнулась ему, и Мэттью с удовольствием вернул ей улыбку. Она услышала именно то, что им было нужно, — ответ, отличавшийся от того, который был дан раньше.

Очень слабая зацепка. Алекс передала ему свою желтую записку, и он кивнул, озабоченно нахмурившись.

Это было исключительно трудное дело, процесс по которому длился уже несколько лет. Оно дважды слушалось в Верховном суде Нью-Йорка и касалось небрежного отношения к хранению высокотоксичных химикатов в одной из крупнейших корпораций страны. На предыдущих слушаниях Алекс присутствовала вместо Мэтта. И она была почти рада тому, что именно этот случай никак не касался ее лично. Это был коллективный иск более чем двухсот семей из Поукипси на сумму в несколько" миллионов долларов. Несколько лет назад дело было передано на рассмотрение «Бартлетт и Паскин» — как раз после того, как Алекс стала партнером в этой фирме.

Она любила более серьезные и небольшие дела. Две сотни истцов — это не для нее, пусть хоть две дюжины адвокатов под руководством Мэттью работают над иском. Александра Паркер тоже была судебным адвокатом и вела самые интересные и трудные процессы. Если предстояла тяжелая и грязная битва, если нужен был юрист, который до мельчайших тонкостей знает законы и готов провести миллионы часов за кропотливым расследованием, выбор руководства фирмы падал именно на нее.

Открыв входную дверь, Алекс Заметила, что в квартире стоит непривычная тишина. Нигде не раздавалось ни звука, и Алекс подумала, что Кармен загулялась с Аннабел в парке. В большинстве случаев они возвращались домой к пяти часам и мылись перед обедом. Лишь войдя в ванную, Алекс обнаружила там свою дочь — маленькую принцессу, почти полностью скрытую за горами пены. Кармен сидела на краю ванны и наблюдала за ней, а Аннабел играла в русалку. Не говоря ни слова, она ныряла в воду и выныривала, еле видная за пеной. Мыться в глубокой мраморной маминой ванне Аннабел разрешалось лишь изредка, в качестве награды. Поэтому-то Алекс ничего и не слышала, войдя в квартиру, — ведь ее с Сэмом комната находилась в дальнем конце коридора.

— Что это вы тут делаете? — радостно улыбнулась Алекс обеим, испытывая прилив счастья от одного взгляда на своего ребенка. Это была самая хорошенькая девочка на свете. Ее яркие рыжие волосы светились, подобно маяку, на темном фоне ванны.

— Ш-ш-ш, — серьезно сказала Аннабел, поднося пальчик к губам. — Русалки не разговаривают.

— А ты русалка?

— Ну конечно! Кармен сказала, что я могу помыться в твоей ванне и взять твою пену, если я позволю ей сегодня помыть мне голову.