4 октября 1941 года, через несколько месяцев после вторжения на территорию Греции гитлеровских войск, массированным ударом выбивших объединенные англо-греческие силы из Македонии, Фессалии, Аттики, Пелопоннеса, а затем и с острова Крит, в крупном египетском порту состоялся служебный разговор. Ход этой беседы оказался очень неприятным для командор-лейтенанта Кроуча, командира английской подводной лодки, стоявшей на причале у корабля-базы «Мидуэй» в Александрийском заливе. У толстого, круглолицего и усатого моряка еще больше покраснели и без того румяные щеки, а в голубых глазах, осмысленное выражение в которых появлялось только после доброго глотка джина, да и то ненадолго, теперь светился самый настоящий гнев. Он несколько раз сунул в рот и вынул обратно неразлучную трубку и, наконец, после слишком уж затянувшегося молчания, выдавил положенное по уставу «йес, сэр», что должно было означать: приказ им выслушан, но не более. Элегантный и сдержанный командор Болби, терпеливо дожидавшийся ответа, с облегчением вздохнул, глядя, как приходит в себя известный своей резкостью Кроуч, и медленно, как бы нехотя, продолжал:

— Ю си, дело это очень, очень серьезное. Естественно, я сожалею, что нам приходится причинять вам столько беспокойства… Судя по сопроводительному документу, решение было согласовано на самом высшем уровне, где-то между Главным командованием и Адмиралтейством…

— Сколько же будет этих вояк? — в бешенстве рявкнул Кроуч.

— Восемь, всего только восемь, сэр, — с готовностью сообщил Болби. — Обращаю при этом ваше внимание, в их числе капитан британского королевского флота Хьюз Смит со своим радистом, тоже англичанином…

— Восемь посторонних у меня на борту во время боевого рейса. Это же самый настоящий конец! — в отчаянии выкрикнул Кроуч.