Закат походил на разлитый по небу и земле вишневый сок. Жара сошла, уступая место приятной прохладе. Но песок оставался теплым и согревал, когда они вылезали из воды.

Сегодня на пляже никого не было, и они могли позволить себе резвиться как хочется — кричать, визжать, плескаться друг в друга водой и притапливать до просьб о пощаде.

Соня лежала на песке, строя перед собой бархан. До нее доносились визг Ани, Борькин бас и мягкий говор Трофима. Она не вслушивалась в то, о чем они говорили — ей и без того было хорошо. Хорошо лежать просто так и ничего не делать, ни о чем не думать, ничего не загадывать.

Позади экзамены, нервотрепка и радость вступления во взрослую жизнь. Какой она будет для них? Одновременно было и боязно, и интересно.

Каждый из них о чем-то мечтал: Аня хотела поскорее выскочить замуж и уехать в большой город. Мечтали уехать и Борька с Трофимом. Соня была уверена, что у них все получится. Ее собственные мечты казались глупыми и несущественными, чтобы вспоминать о них лишний раз. Но это выходило само собой, когда раздавался смех Бориса.

Она дала волю слезам, лишь только вышла с пляжа на тропинку, ведущую к камням.

Слезы были крупные, жгучие, горько-соленые. Они стекали на губы, и Соня слизывала их и размазывала кулаком, на котором еще оставался прилипший песок.

Ее первая настоящая любовь, первое разочарование, первое опустошение в душе. И это надо пережить. Но как?

Так, как посоветовали Аня с Борисом: пойти и переспать с Трохой. Они все забыли о нем, а ведь ему сейчас тоже плохо. Они — товарищи по несчастью, забытые, нелюбимые. Этакие два минуса, а как известно, минус, помноженный на минус, дает плюс. Вот вам и идеальная пара!

Соня выбралась по тропинке на берег, не выдержала и оглянулась. Там, где они сидели, теперь горел костер, но ни Ани, ни Бориса не было видно. Зато было слышно. И то, что она услышала, заставило покраснеть и идти быстрее прочь. Аньке было хорошо. Ее призывные стоны и вздохи разносились по всему пляжу.

Соня кое-как пригладила растрепанные волосы. Закрутив в пучок, закрепила единственной найденной шпилькой. Каждый раз, когда она вскидывала руки, Трофим сладострастно разглядывал ее грудь. Ей это нравилось, как и то, что он нежно и бережно укачивал ее, словно она маленькая девочка. Она женщина, его женщина!..

Не выдержав, он сел и прижал Соню к себе.

— И что мы будем делать теперь?

— Как ты скажешь, — она погладила ладонью его щеку. — Я люблю тебя, Трофим. Если хочешь, будем вместе. А если нет, я пойму…

Она подумала об Ане. Невозможно забыть о человеке за одну ночь, особенно если сильно любил его. Собственная влюбленность в Бориса не в счет: ей только казалось, что она влюблена.

Соня повернула ручку, не решаясь войти в комнату. Слова Бориса задели до глубины души. Разве о друзьях так говорят?! Или не было никакой дружбы? Выходит, Борька просто получил то, что хотел. А если бы то же самое сказали о ней?..

Ее прихода никто и не заметил вовсе — Борис делился с Трофимом пикантными подробностями прошедшей ночи. От комментариев тошнило. Соня не выдержала и покашляла:

— Я вам не помешала? Продолжайте, это же так по-мужски!.. Впрочем, о нас можно сказать хоть что-то, а о вас — ничего. Пустое место.

Парни замолчали и переглянулись.

— Сонь, да мы так, ради смеха.

Ночью Соне не спалось. Было душно и почему-то тревожно на душе. Промучившись, она встала, накинула на плечи косынку и вышла в сад. Мама легла спать, отец еще что-то строгал при свете керосинки.

— Пап, ты чего не спишь?

— Да вот перила расшатались, починяю, — мотнул тот седым чубом. — Скоро появится молодой да сноровистый зятек, передам хозяйство ему. А ты чего полуночничаешь?

— Не спится что-то…

— Скучаешь по своему?

Трофим вышел из здания, где работал в одной из фирм. На улице шел снег — мелкий, холодный, противный. Подняв воротник пальто и перехватив сумку, он направился к остановке.

В голове крутилась карусель из мыслей: цифры, планы, графики, диаграммы. Совещания, спешка… Среди всего этого мелькали непрекращаемые мысли о Соне. Она опять плакала всю ночь. Он хотел успокоить ее, потянулся, потом сделал вид, будто переворачивается на другой бок. Ничего не просила, лежала и тихонько всхлипывала в подушку. Значит, опять мимо…

Неудачные попытки забеременеть сводили Соню с ума: она то худела, то полнела из-за приема гормональных лекарств, посещала лекции для желающих забеременеть, будто там ей на самом деле могут помочь. Сначала он сопротивлялся, потом плюнул: если ей так легче, пусть ходит.

Трофим перешел дорогу, подошел к хлебному киоску и купил себе булочку. Дома наверняка поесть нечего: Соня собиралась в женскую консультацию.

Поведение жены вызывало протест, готовый вылиться в открытое раздражение. Чего им торопиться? Они молоды и здоровы, еще успеют нарожать детишек! Но Соня вбила себе в голову, что непременно должна родить, иначе будет поздно. И кто ей внушил такую глупость?!

К врачу она его отвела. Трофим, переступив гордость, сделал все необходимые процедуры, а потом, слушая перестук взволнованного сердца, ждал приговора врача. Но тот успокоил:

— Вы абсолютно здоровы!

С души упал камень. А если бы он услышал другое?.. Как бы отреагировала Соня, бросила бы его? Ночью, усталые и счастливые, они лежали и целовались. Трофим задал этот вопрос и получил ответ:

— Я боялась, что ты бросишь меня, если я не смогу… Не буду…

— Сонька, да мне все равно! — прошептал он. — Ну, будут у нас дети или нет — люблю-то я тебя не за них! Я просто люблю тебя. Я счастлив, что просыпаюсь рядом с тобой и засыпаю по ночам, что ты есть. У тебя красивые серые глаза и русые волосы, ты улыбаешься так, что у меня немедленно просыпается желание.

Два месяца мучительного счастья или счастливого мучения?..

Трофим спешил на встречу с Аней. Удобно устроился! Дома ждет ласковая, надежная жена, в отеле скучает страстная любовница. Обе ему дороги, обе нужны как воздух, и он необходим и той, и другой.

По дороге купил два букета: из роз для Ани, хризантемы — Соне. Продавщица понимающе усмехнулась. Ну и пусть! Ему пока хорошо, а это главное. Конечно, рано или поздно связь с Аней придется прекратить. Он предупредил сразу, что Соню никогда не бросит.

— И не надо! — согласилась Аня, причесывая роскошные локоны ниже плеч. — Живи с ней на здоровье.

Трофим лежал в постели, накрытый простыней по пояс. Закинул руки за голову и наблюдал за ритуалом Ани — она причесывалась, мазалась кремом, что-то втирала, клала на лицо отвратительную маску, которую потом стягивала, как вторую кожу. У него при этом зрелище брови ползли к краю волос.

— Кто там?

— Обслуживание в номерах.

Соня и сама удивилась, как спокойно и буднично прозвучал ее голос. Борис хмыкнул под впечатлением. Он думал, она сразу зальется слезами?.. Только у нее внутри все пересохло.

— Странно, мы ничего не заказывали…

Борис ничего не перепутал: это был голос Ани. Потом на пороге возникла и она сама, одетая в легкую, почти прозрачную тунику, под которой виднелось голое тело, красивое, холеное… Растрепанные волосы, смазанный макияж — остатки "роскоши" недавней близости так и бросались в глаза.

Трофим кружил ее по комнате, словно не было размолвки, предательства, не стояли у стены готовые чемоданы.

— Соня, родная моя!.. — он целовал ее губы, лоб, подбородок, а она пыталась выставить вперед ладонь, чтобы оттеснить его.

— Не надо… Перестань! Я не хочу!

Но Трофим не слышал ее.

— Я буду папой! — бормотал, потирая затылок. — Черт, получилось! Папа!..