– Здравствуйте… Алексей Павлович? – вкрадчивым голосом произнес Григорий.

– Он самый, – прозвучал напряженный голос Таранникова.

Подмигнув стоявшему рядом Кенту, Григорий продолжал:

– Это вам звонят из банка «Заречье», заместитель управляющего Никанор Глебович Ерофеев. Вы ведь открывали в нашем банке ячейку?

На какое-то время в трубке повисла пауза, после чего Таранников сдержанно ответил:

– И что теперь? – спросил Иннокентий, разлив в крохотные рюмки водку.

– А что ты предлагаешь?

– Может, толкнем кому-нибудь вещицу? – с воодушевлением продолжил Кент. – Богатеньких людей в Москве немерено, среди них будет немало и таких, кто захочет прикупить яйцо Фаберже.

Григорий Карасев давно обратил внимание на странную особенность своего организма: в минуты наибольшего напряжения у него невероятно разыгрывался аппетит, и, находясь в хранилище банка, он буквально исходил слюной. И вот теперь, сварив полтора килограмма пельменей, он очередной добавкой компенсировал пережитые волнения.

Стопка водки тоже не помешает – дело-то выполнено!

В жизни зачастую случается, что одна встреча может предопределить судьбу на долгие годы, а то и на целую жизнь. Еще вчера он едва наскребал на ужин в ресторане, а уже завтра сумеет скупить целый банкетный зал. Да что там зал! Можно будет скупить целый ресторан со всем обслуживающим персоналом!

Адреналин, закипавший в крови, искал выхода, и Григорий невольно сдерживал себя, чтобы не пуститься к машине вприпрыжку. Вот было бы зрелище! С показной ленцой, уверенный в том, что за ним наблюдают из окон, он вышел из ресторана и поймал себя на том, что распланировал жизнь на ближайшие десятилетия. То, что виделось его богатым воображением, было прекрасно и очень аппетитно на вкус. Ведь он даже и помыслить не мог о том, что когда-нибудь может стать состоятельным человеком. Полагал, что его судьба – распахивать двери перед большими людьми, а оно вот как повернулось.

– Как оно прошло? – спросил Иннокентий, когда Григорий, сладко затянувшись, выпустил тоненькую струйку дыма через приоткрытое окно.

Встречный ветер, ворвавшись в салон, порвал дым в клочья.

– Лучше не придумаешь. Через три дня мы получим свои миллионы.

Все прошло самым лучшим образом.

Сделка состоялась в стенах банка: Алексей Таранников получил яйцо Фаберже, которое тотчас спрятал в сейфовой титановой ячейке банка, а Владлен с Назаром заработали три миллиона долларов. Затем загрузились в патрульную машину полиции, с которой договорились заблаговременно, и доставили деньги в квартиру Людмилы. Никто из соседей, повстречавшихся в этот час во дворе, даже не подозревал, что в большой крепкой сумке находятся три миллиона долларов.

– Ты случайно не знаешь, что это был за парень, которого мы встретили в подъезде? – спросил Лозовский у Людмилы, когда они разместились в комнате.

– Это наш сосед, – ответила девушка и кокетливо добавила: – Одно время он даже пытался за мной ухаживать. А что?

– Да так… Мерещится всякое. Взгляд у него был слишком заинтересованный. Мне показалось, что он нас разглядывал.

Дон Альтамирно Писрро прибыл в Лондон ранним утром (весьма благоприятное время для деловых переговоров, когда можно застать нужного человека на месте). В запланированных встречах имелась одна неофициальная – разговор с княгиней Маргаритой Раевской. В телефонном разговоре, состоявшемся накануне, Писрро постарался заинтриговать ее и теперь очень надеялся, что женщина будет с нетерпением дожидаться его появления.

Для дона Писрро не существовало мелочей, к любому делу, пусть даже самому крошечному, он готовился весьма обстоятельно – собирал материал, подключал специалистов, нанимал штат консультантов, а потому не было ничего удивительного в том, что он всегда выдавал самый высокий результат. Что весьма благоприятно сказалось в преодолении карьерной лестницы.

Предстоящей встрече с княгиней дон Писрро придавал особое значение, от результатов разговора зависела его личная судьба. А чтобы беседа прошла должным образом, он собрал о ней максимум информации. По заверениям многих, она являлась весьма влиятельной и деловой особой, среди коллег имела безупречную репутацию. Разворачивала свой бизнес одновременно на трех материках, а с китайскими партнерами у нее был едва ли не самый крупный контракт во всей Великобритании. Все сходились в едином мнении: кроме того, что она была весьма привлекательной особой, с которой работать было одно удовольствие, она способна была преумножать как собственные капиталы, так и вложения своих партнеров. И всюду, в каком бы предприятии она ни участвовала, ей сопутствовала удача.

Дон Писрро не однажды бывал в Лондоне, и всякий раз город поражал его своими масштабами: огромными площадями, широкими улицами. Отчего-то сразу верилось, что именно такой город способен завоевать половину мира.

Повернувшись, дон Писрро посмотрел на сладко посапывающую Крузиту. Еще совсем недавно он входил в ее дом, перебарывая душевный трепет, – самое большее, о чем он мог мечтать, так это прикоснуться губами к ее тонким пальчикам, а сейчас она лежит на соседней подушке, разметав длинные черные волосы по белоснежной простыне.

Боже, и привалило же ему такое счастье!

Сон не шел, но дон Писрро не торопил небытие – ночь самое подходящее время, чтобы разобраться в собственных ощущениях, поразмышлять…

Весь прошедший день дон Писрро пребывал в прекрасном расположении духа. Вчера вечером из администрации правительства позвонил референт и сообщил о том, что дон Фелипе Родригес, его непосредственный начальник, со следующей недели будет отправлен на пенсию. Столкнувшись с Родригесом сегодня утром в стенах министерства, дон Писрро постарался быть до предела учтивым и даже интонациями не выдать скрытого торжества (кажется, старый плут ничего не заметил). Надувшись пузырем, он прошел мимо, едва кивнул в его сторону. Старик даже не подозревает, что через несколько дней его пнут под зад коленом, и единственное, что ему останется, так это покачивать на коленях крикливых внуков.

За то непродолжительное время, пока они работали вместе, старик изрядно надоел, в день его отставки он непременно рассмеется в его чванливую физиономию и распорядится, чтобы тот немедленно поснимал со стен семейные фотографии.

Дутый не шутил. Через пятнадцать минут подъехали к зданию дорожной полиции.

– А это еще что за новости? – возмутился Владлен.

– Я за тебя отвечаю перед большими людьми. Ты должен быть целехонек. Тут мне сообщили, что на тебя охотится братва со всей области. Грохнуть хотят! Так что полиция сейчас для тебя самое безопасное место, никто сюда не сунется. Посидишь часа три, а я там объясню кое-кому, чтобы не лезли не в свой огород. А потом можешь проваливать на все четыре стороны.

– А другого выхода нет? – уныло посмотрел Лозовский на полицейских, стоявших у входа.

– Не вижу. Ну, так что?

Открыв холодильник, Писрро достал бутылку красного вина и разлил его в два больших фужера.

– Давай за тебя, – приподнял он бокал. – Ты сегодня была просто великолепна.

– Значит, ты не разочарован, что взял меня с собой?

– Я даже не знаю, что бы я без тебя делал. Ты для меня, что донья Малинче для командора Эрнана Кортеса.

Девушка сидела в глубоком плетеном кресле, и дон Писрро имел возможность рассмотреть ее высоко задранные колени, то, что он лицезрел, ему чрезвычайно нравилось. Даже длинное темно-синее обтягивающее платье не могло скрыть от его алчного взгляда все ее волнующие овалы.

Подполковник Ермолаев повстречался с Федосеевым в Московском уголовном розыске, когда тот выходил от начальника управления. Тепло поздоровавшись, он сообщил о том, что теперь добрались и до Михаила Пономарева, через какой-то день его концерн «УралСибнефть» будет выставлен на торги и уже подобран подходящий покупатель, который будет куда сговорчивее, чем опальный олигарх.

Некоторое время Ермолаев терзался сомнениями: стоит ли о неожиданной новости рассказывать Михаилу Пономареву – не исключено, что его просто использовали втемную и он вовлечен в какую-то оперативную разработку ФСБ. Но, поразмыслив, решил, что встреча произошла случайно и ни о какой игре речи не идет.

В этот день он вернулся домой пораньше, обдумав предстоящий разговор до мельчайших деталей, позвонил Пономареву.

– Что по Лозовскому? – жестко спросил Пономарев, едва услышав голос Ермолаева.

– С ним творится масса непонятного, на моей памяти едва ли не единственный такой случай. Его сначала объявили во всероссийский розыск, а потом вдруг дали команду «отбой».

До аэропорта Хитроу Михаила Пономарева подвозил Александр Шепелев. На душе отчего-то было тревожно, вот только озвучивать перед дорогой невеселые мысли – скверная примета.

Перед самым аэропортом Пономарев велел припарковаться к обочине. Александр послушно прижался к самому краю. Некоторое время Пономарев молчал, погруженный в свои мысли, потом произнес:

– Пока все дела останутся на тебе, я уже отдал распоряжения, – и, увидев, что Шепелев попытался возразить, строго добавил: – Так нужно. Еще непонятно, как там дальше сложится, а надежный человек в наше время – это большая редкость. Когда вернусь, возьму в долю, так что обижен не будешь.

– Даже не знаю, что и ответить.

– Подберешь слова к моему приезду.