На улице пуржит, и в доме тем уютнее, чем сильнее бьются в стекла порывы ветра, с шорохом рассыпая снежную крупу. Макушки тополей вздрагивают от этих порывов и тянут к окну бледно-зеленые, словно бы выгоревшие на солнце голые ветви. Возле табачного киоска, который виден из кухонного окна, останавливается высокий мужчина в лисьей шапке. Он достает деньги из внутреннего кармана и протягивает их в окошечко. Получая взамен блок сигарет и сдачу, мужчина неловко принимает деньги, и ветер тут же вырывает из его рук бумажку. Она, переворачиваясь, летит по воздуху, падает на черный, выметенный дворником тротуар и несется в сторону реки. Мужчина, сделав за ней несколько шагов, безнадежно машет, плотнее запахивает утепленное кожаное пальто и торопливо пересекает улицу. Тетя Нина из табачного киоска приоткрыла дверь и поверх очков смотрит вдоль тротуара. Но бумажку уже не видать, и тетя Нина, сердито поправляя очки, с треском захлопывает дверь. Маленький серый комочек, притаившийся за асбестовой трубой, сквозь которую протянуты в деревянный киоск электрические провода, испуганно взмахивает крыльями, и его тут же сносит ветром на молодой тополек. Распушив перья, воробьишка недовольно встряхивается и, мимоходом глянув на окна пятого этажа, улетает. И вновь только снежные змейки струятся по черному асфальту да изредка пробегают осторожные машины, подслеповато вглядываясь в улицу залепленными снегом стеклами.

Вилена вздыхает, поправляет на плечах теплую шаль и, подперев мягко-округлый, детский еще подбородок, вновь смотрит в окно. Теперь ее внимание привлекает дядя Вася из соседнего дома. Он на своей инвалидной машинке заехал в сугроб, который намело поземкой возле детской площадки, и теперь никак не может выехать. Смешная с виду машинка вздрагивала, дергалась, пытаясь вырваться из внезапного плена, и вместе с нею вздрагивала и раскачивалась Вилена у окна. Наконец, словно выбившись из сил, машина затихла, распахнулась широкая низкая дверка, и на снег вывалился безногий дядя Вася. Посмотрел под колеса, сутулясь из-за костылей под мышками, достал лопату с короткой ручкой и, присев на култышки, начал медленно копать. Коротенькие костыли остались торчать в снегу, и было как-то странно и нехорошо на них смотреть. Потом из дома выбежал молодой парень в спортивном синем костюме с белыми широкими лампасами. Он, как показалось Вилене, шутя подтолкнул машину плечом, и она выкатилась на ровное место так охотно, что ему даже пришлось придержать ее. Дядя Вася, повиснув на своих почти детских костылях, снизу вверх протянул парню руку и ловко вскочил в машину. Из тонкой выхлопной трубы выплеснулся сизый дымок, машина дернулась и покатила по двору. Парень проводил ее взглядом и убежал в свой подъезд. Узкие колеи, оставшиеся от колес, задымились снегом и уже вскоре затянулись им, словно лейкопластырем…

Вилена вновь поправляет шаль и только собирается вместо левой руки опереться подбородком на правую, как в комнате звонит телефон. Она вздрагивает от этого неожиданного звука, спрыгивает с белого табурета, на котором стояла коленями, и, чувствуя, как покалывает затекшие ноги, медленно идет к надрывающемуся от звонков телефону.

— Да, — тихо говорит она в трубку и смотрит при этом на небольшой пейзаж Айвазовского, помещенный в небрежно сбитую рамку, покрашенную золотином.

— Вилена, доченька, — слышит она голос матери, — ты пообедала?