В первые дни февраля 1945 года войска Красной Армии вышли к Одеру, форсировали его и захватили плацдармы на западном берегу. До Берлина оставалось 60 километров. Для последнего броска вперед надо было подтянуть тылы, подвезти сотни тысяч тонн боеприпасов, запасных частей, горюче-смазочных материалов, продовольствия, следовало пополнить войска, перебросить командные пункты ближе к фронту, развернуть новые узлы связи, базы снабжения, аэродромы, перебазировать авиацию, восстановить в тылах мосты, дороги, линии связи, перешить колею основных железнодорожных магистралей на широкий советский стандарт, чтобы подавать грузы без перевалки. А еще следовало обезопасить себя от удара с фланга — двинуть в Померанию 1-ю и 2-ю гвардейские танковые армии, 1-ю армию Войска Польского, 3-ю ударную, 19, 47, 49, 61, 65 и 70-ю общевойсковые армии. А это, в свою очередь, требовало пополнения соединений личным составом прямо в ходе боевых действий, развертывания тылов без всякой паузы вслед за наступающими войсками. Все это делалось четко, быстро, решительно и смело, и было ясно, что конец войны близок и ее результат давно предрешен.

Что думали в эти последние месяцы, недели и дни высшие руководители Германии? Что думал Гитлер и его приспешники: Геббельс, Геринг, Гиммлер, Борман, Риббентроп?

Вне сомнений, они снова и снова вспоминали войну с самого ее первого дня и все, что войне предшествовало, и каждый для себя искал ту роковую ошибку, которая в конце концов привела Третий рейх к разгрому. Мы знаем, о чем они думали, благодаря тому, что Геббельс вел дневник, и часть этого дневника не попала в руки тех, у кого горячее сердце, холодная голова и чистые руки. Все, что в те чистые руки попало, сгинуло в недоступных тайниках-хранилищах и, может быть, лет через двести — триста обнаружится. Но то, что валялось в развалинах Министерства пропаганды и было подобрано любопытным немецким собирателем, опубликовано на Западе. По понятным причинам нам, людям советским, такие вещи читать запрещалось. Дневники Геббельса — ни те, что попали в руки наших компетентных органов, ни те, что были опубликованы на Западе, — в Советском Союзе не печатались. Надо было дождаться крушения советской власти, чтобы эти свидетельства стали доступны и нашему народу. Теперь часть дневников Геббельса опубликована в России (Последние записи. Смоленск: Русич, 1993).

Дневники Геббельса не предназначались для публикации. В том их ценность. В эфир министр пропаганды Третьего рейха кричал одно, в дневник писал другое. Ценность дневников и в том, что Геббельс в последние месяцы, недели и дни существования Третьего рейха выдвинулся на второе после Гитлера место. На заключительном этапе Гитлер отстранял от власти многих: расстреливал, снимал с должностей, исключал из партии, отправлял в отпуск. Многие сами изменили Гитлеру. Геббельс остался с ним до конца. В своем завещании Гитлер назначил Геббельса канцлером Германии вместо себя. Геббельс единственный раз не подчинился своему фюреру — не принял пост канцлера. Он последовал за фюрером — разделил его судьбу: убил своих детей и вместе с женой покончил жизнь самоубийством. Геббельс — самый главный свидетель краха, никто из главарей Третьего рейха в те дни не был так близок к Гитлеру.

Нас учили мыслить блоками. Для каждой проблемы идеологи составляли программу из коротких, как бы стреляющих фраз. Этими фразами-истинами заряжали наши головы; Мыслить следовало так, как ходят зеки в колонне, — единообразно. Шаг в сторону считался за побег. Конвой стрелял без предупреждения.

Программа-истина об очищении Красной Армии в 1937-1938 годах была отработана при Хрущеве и вбита в наши головы. Выглядела она так:

1. Тухачевский — чуть ли не великий стратег.