Дюмарест занимался фехтованием, когда в небе появилось это летающее животное. Он стоял, уравновесив свой вес, на округлых выпуклостях своих ног с коротким свинцовым прутом в руке, парируя и уклоняясь от опасных, колющих и режущих ударов стального прута. Пот стекал по его лицу на обнаженный торс; Нада орудовала всерьез и была довольно сильна, чтобы послать вперед звенящий стальной прут в этом перенасыщенном воздухе. Надо признаться, фехтование доставляло ей садистское удовольствие.

– Великолепно,– произнесла она наконец.– Достаточно.– Она отступила назад и отбросила прут в сторону. Блузка, обтягивающая ее высокую грудь, потемнела от пота. Длинные, темные волосы Нады прилипли к щекам и затылку. Ее кожа в сумрачном свете палатки отливала оливковым цветом.– А ты ловкий,– сказала она с восхищением.– Очень ловкий.

– Вот как? – Он посмотрел вниз, на свое тело. Неровный, неглубокий шрам красовался на ребрах. Левый бок был отмечен более глубоким шрамом, два других зияли на предплечье. Все раны уже почти зарубцевались, заклеенные слоем прозрачной пластмассы.

– А ты был так бледен тогда,– сказала она.– И все еще слаб после путешествия. А им не откажешь в ловкости,– добавила она.– Тем, кому удалось нанести эти удары, хочу я сказать. Им хватило ловкости, чтобы повести в счете, но не хватило, чтобы победить.– Она шагнула к нему и встала перед ним. Ее голова приходилась вровень с его подбородком.– Ты хороший, Эрл,– сказала она.– Очень хороший.

– Я весь горю.

Дюмарест заказал билеты на маленький корабль смешанного типа, везущий на Хайв груз и пассажиров. Корабль был не самый лучший, но он стартовал первым, а Эрл торопился снова оказаться в пути. Его ожидал долгий перелет. Не такой, как для тех, кто путешествует низшим классом, одурманенный наркотиком, зябнет и, на девяносто процентов полумертвый, ютится в мрачном, холодном отсеке, предназначенном для перевозки скоропортящихся товаров. Для них время перелета в счет не шло. Для некоторых он становился последним путешествием в жизни – это были те злополучные пятнадцать процентов, которым в жизни так часто не везло и которым уже больше не суждено было проснуться.

Иначе обстояло дело для путешествующих высшим классом. Они радовались волшебству скоротечности времени, лекарство замедляло их метаболизм настолько, что время летело стрелой и день им казался короче часа. Но и для них время существовало, и им приходилось убивать его традиционным образом.

– Пять! – худощавый мужчина со впалыми щеками и быстрым взглядом оттолкнул маленький столбик монет в центр стола. Тяжелое кольцо на его пальце, поблескивая, отражало свет.– Я поднимаю ставку еще на пять.

Толстяк посмотрел на свои карты и поджал губы.

– Я пас.

Библиотека помещалась в обширной комнате, длинной и широкой, высоким потолком и с огромными каминами по сторонам. Когда-то комната была огромным холлом цитадели, но с ростом богатства Дома росло и здание; камины уже не использовались по назначению, окна были заложены книгами и грампластинками, заменившими стоявшие здесь когда-то знамена, военные трофеи и коллекции оружия.

Только гербы на каминах остались неизменными; торговые знаки дома Кальдор, глубоко врезанные рукой мастера в нестареющий камень, бросались в глаза.

«Они и должны бросаться в глаза»,– подумал Блейн с циничной усмешкой. Семейка Кальдор всегда отличалась жадностью, но он должен был согласиться, что тем же пороком страдали Фентоны, Томблейны, Эгреты и все остальные из одиннадцати домов, управляющих ныне планетой Хайв.

Когда-то их было двадцать три, но это было еще до принятия Пакта, заморозившего нынешнее статус кво. Теперь их осталось только одиннадцать. Скоро неизбежно останется еще меньше. Ему хотелось знать, будет ли среди них их семейство.

Он повернулся и окинул взглядом библиотеку. Она была тускло освещена суперновейшими плафонами, за ярко освещенным столом в центре комнаты сидел мужчина. С экрана дисплея, у которого он работал, лился свет, рельефно вырисовывая его лицо. Сергал– библиотекарь был таким же старым и пыльным, как и обожаемые им книги. Блейн направился к нему, мягко ступая по каменному полу, и, подойдя сзади, через плечо старика посмотрел на экран. То, что он увидел заставило его нахмуриться.– Чем это вы занимаетесь?

Дело затягивалось. Сидя в кресле с высокой спинкой, Устар Кальдор чувствовал, как тяжелеют его веки от жары и от скуки. И от усталости тоже, надо признаться; он провел бессонную ночь и предыдущую спал плохо. Не так часто он наведывался в город, и у него не было намерения понапрасну тратить время. Сейчас он бы охотно поспал, готовый к удовольствиям надвигающейся ночи.

Он выпрямился, уже сожалея о том внезапном порыве, который заставил его настаивать на праве вытеснить местного судью из его кресла. И поскольку такие права часто практиковались, они быстро забывались. Забвение таких правил никого не тревожило.

– Милорд.– Адвокат узника в своей мантии был весь в поту. Его клиент был безусловно виновен, но он рассчитывал на короткое заключение с применением принудительных работ. Что теперь? Кто мог бы сказать, что этот хладнокровный молодой человек внезапно решится? – Милорд,– вновь обратился он к Устару.– Должен сообщить вам, что суд не сможет доказать всю полноту вины моего клиента. Я понимаю, что одним из доказательств было бы показать нашу невиновность, но этого-то мы и не сделали. В таких обстоятельствах, милорд, мы видим только одну альтернативу: отдаться на вашу милость.

Устар сидел, размышляя. «Им бы следовало сделать это с самого начала,– подумал он,– и избавить нас от ненужной траты времени и от дискомфорта». Он посмотрел на обвиняемого – маленького комиссионера, который обманул его в своем отчете и таким образом украл у торгового дома ожидаемый доход. Как же следует наказать этого человека? Как сразу показать и силу и справедливость семейства Кальдор?

– Штраф должен в шестьдесят раз превышать украденную сумму,– заявил он.– Наш вердикт – три года принудительных работ.

У Ямаи Мбомбо был собственный офис на втором этаже рассыпающегося здания, сложенного из бруса и камня. Очень непритязательное помещение, бедно обставленное, но Дюмарест хорошо знал, что по внешности судить трудно. Большинство хауши были бедняки. Агент улыбнулся из-за стола, когда он вошел.

– Очень рад вновь вас видеть, г-н Дюмарест.

– Вы знаете меня?

Улыбка Ямаи стала еще шире.

– У нас есть общий друг – некий карточный шулер. Он пришел ко мне с интересным предложением. От него я узнал, как получилось, что я нашел невозможным принимать рабочих, чтобы выполнить мой контракт.