По расписанию мы должны были прилуниться, когда граница между освещенной и погруженной во мрак сторонами Луны проходила через центр кратера Тихо. Зрелище было отменное: равнины с будто выгравированными на них чернильно-черными, резко очерченными тенями и залитые светом вершины гор… Но я выбрал бы для посадки другое время. Вообще-то, посадка теперь не так сложна, как бывало, а опасность прилунения на ночной стороне практически сведена к нулю автоматикой, однако я предпочитал видеть собственными глазами, куда садится мой корабль. Поэтому я сделал два орбитальных облета и только тогда, когда площадка очистилась от теней, погасил скорость, повернул корабль основанием к лунной поверхности и передал управление радарной.

Посадка прошла гладко, мы почти не ощутили толчка.

Дьюмэрест по своему обыкновению со вкусом потянулся; Френч, третий член экипажа, убрал инструменты, сделал последние отметки в бортовом журнале, и к тому времени, когда Дьюмэрест выключил систему и проделал все, что требовали правила техники безопасности, Френч был готов к переходу в монитор. Зажав под мышкой панку с декларациями груза, судовыми документами и журналом, я присоединился к ним у двери тамбура. Личных вещей у каждого из нас было немного, потому что тогда на космолетах еще ограничивали вес багажа, провозимого бесплатно, а кому охота выкладывать деньги за лишние килограммы.

К нам подполз космопортовский монитор, соединился с корпусом корабля пластиковым переходником, края которого плотно прижались к металлу обшивки вокруг выхода из тамбура; покончив с этим, монитор просигналил и стал ждать, пока мы разгерметизируем люк и выйдем из корабля. Водителем оказался Герман; он приветственно кивнул мне, когда я опустился на соседнее сиденье.

— Удачный рейс?