Ночью улицы Кловиса оказывались во власти многочисленных страшных тайн, которые хранили старинные каменные стены причудливых кривых улиц и улочек. На город опускалось тяжелое молчание, изредка нарушаемое шелестом ветра с нижних равнин и нестройным звучанием колоколов, подвешенных к остроконечным двускатным крышам. Бледные фонари покачивались, словно призрачные звезды; их слабый свет тонул в тумане, наползающем с полей, и свете ярких прожекторов заводов и мастерских северной части города, где люди и машины остервенело вгрызались в недра планеты ради их богатств; сквозь рваные тучи, ползущие по небу и закрывающие город сверху, печально и мрачно смотрела луна, подчеркивая своим мертвым светом всесилие потустороннего мира…

Дюмарест выжидал… Его глаза настороженно изучали улицу, ухо старалось уловить любой малейший звук, который мог таить в себе опасность. Улица казалась пустынной, но это ничего не значило; грабители могли притаиться в подъездах домов, в темных аллеях и простенках, готовые наброситься на любого, кто случайно окажется здесь в это опасное время. Он будет не единственным, кого после рассвета, при робком свете раннего солнца найдут ограбленным и убитым…

Осторожно и внимательно Эрл отделился от стены дома и ступил на тротуар. Его ботинки глухо стучали по неровной каменной дороге. Было уже слишком поздно и опасно ходить по городу, и Эрл пожалел о часе, который он потерял, не удержавшись от соблазна посмотреть красивое представление. Это были танцовщицы: их легкие и грациозные движения, красочные воздушные одежды, руки, то взлетающие, то опускающиеся в ритме какого-то древнего обволакивающего танца… Дюмарест был околдован и потрясен.

Теперь он мог лишь сожалеть о том, что позволил себе так расслабиться и потерять время; его путешествие по ночному городу могло закончиться печально…

Дюмарест достиг противоположного конца улицы, повернул направо и был уже в двадцати ярдах от угла, когда услышал звуки шагов бегущего человека, догонявшего его. Эрл тут же отпрыгнул в сторону и прижался к стене; его рука автоматически потянулась за девятидюймовым ножом, спрятанным за голенищем сапога. Лезвие блеснуло в лунном свете. Изменчивый блик упал на лицо бегущего. Эрл убрал нож:

В то утро ветер сменился на северный; небо же оставалось чистым, без каких-либо признаков скорого дождя. Отметив все это, Квендис Лимейн пришел в плохое расположение духа: он был уверен, что в ближайшем будущем надо ждать сильной непогоды, которая принесет несчастья на его поля. Он отложил в сторону метеорологические инструменты и, слегка прищурив серые глаза, взглянул на угодья; слегка обрюзгший Квендис когда-то был подтянутым и стремительным, а теперь располнел и с головой погрузился в заботы о своем большом хозяйстве и семье.

Его поля были в прекрасном состоянии; чувствовалась умелая и любящая рука. Он не скупился на технику, пропахивая землю на нужную глубину, на удобрения, которые делали землю плодородней, на воду для орошения почвы, постоянно требовавшей живительной влаги. И земля, взлелеянная несколькими поколениями его предков, по-прежнему с благодарностью отвечала на уход и внимание хорошими и обильными урожаями.

Квендис смотрел на фруктовые сады, уходившие ровными рядами деревьев на западе и востоке к самому горизонту; зеленые листья золотило восходящее солнце, ветер клонил к земле ветви, отягощенные зреющими плодами.

Его южные земли занимали поля зерновых и виноградники; на севере были посеяны овощные культуры вперемешку с бахчевыми.

Непогода угрожала прежде всего именно этим северным полям. Ураганы приносили ветра, дожди и, что самое опасное, — тучи семян сорных растений; эти сорняки мгновенно укоренялись, заглушая все полезное вокруг, и у них начинали быстро вызревать семена. Квендис знал, что надо будет тщательно следить за появлением подобных семян, вовремя выдергивать прорезающиеся ростки, перепахивать зараженные участки, снова полоть их — и так несколько раз подряд.

Собрание походило на все предыдущие, которые регулярно созывали с тех пор, как общие беды и опасности поставили перед гроуэрами Лоума схожие проблемы. Квендис понимал весомость аргументов, приводимых Колтоном. Но Квендис не собирался быть в первых рядах тех, кто выделит средства и людей на общие нужды, не видя перспективы быстрой отдачи. Конечно, председатель имел право призывать и предупреждать, апеллируя к здравомыслию присутствующих, но у него не было своих земель, и он отказывался понять позицию тех, кто их имел. Земля давала все; ухаживая, лелея ее, человек получал возможность жить и продолжать свой род. Совместный труд, решение общих проблем сообща — это одно, но жертвование средств во имя какого-то абстрактного общего или чужого благополучия — это совсем другое. Председатель хотел слишком многого, говоря пространно об объединенных усилиях и наемном труде.

Квендис вышел из зала на воздух, посмотрел на небо. Солнце уже перевалило за полуденную отметку, и Квендис задумался над тем, чем ему стоит сейчас заняться. Очередной прилетевший корабль уже высадил пассажиров и Квендис, вглядываясь в лица прибывших, в который раз распрощался со своей хрупкой надеждой встретить дорогого ему человека. Квендис старался убить в себе этот огонек надежды на встречу; слишком болезненны были воспоминания, касавшиеся прошлого, связанного с очень родным для него человеком. Квендис отошел немного в сторону от выхода, стараясь не привлекать внимания охранников своей назойливостью и не вызывать лишних вопросов своим присутствием.

Он уже развернулся, собираясь уходить, когда кто-то коснулся его руки. Квендис почувствовал, как сердце начинает быстро колотиться при виде ненавистного красно-черного мундира.

Солдат был очень корректен:

— Ваше имя Лимейн?

Леон Варгас, Председатель Верховного Совета и действительный правитель Техноса, постепенно выныривал из долгого и тяжелого сна, в котором ему снились настоящие кошмары с преследованиями и угрозами его жизни. Лампы в его спальне были притушены, воздух казался спертым и несвежим; его сердце бешено билось, постепенно замедляя темп, тело было покрыто крупными каплями пота. Он привстал на кровати и взглянул на приоткрытую дверь. Там, успокаиваясь, он увидел силуэт своего телохранителя, казавшийся огромным на фоне окружающего полумрака.

— Что вам угодно? — Охранник вскинул лазер, готовый поразить каждого, кто посмеет нарушить покой его господина: — Вас что-то беспокоит?

Варгас сглотнул, постепенно приходя в себя. Почему охранник направил оружие в его сторону? Да, он прекрасно вымуштрован, знает оружие и технику до тонкостей, он призван охранять высокопоставленного хозяина и готов отразить любое нападение, угрожающее жизни его повелителя. Но ведь стоит ему сделать всего одно неверное движение, чуть сильнее нажать на курок — и он своими руками сделает то, от чего должен защитить хозяина любой ценой…

— Оставь меня, — резко произнес Варгас. — Это всего лишь плохой сон.

— Как вам угодно, сэр. — Дуло лазера, слава Богу, опустилось. — Вам что-нибудь требуется, сэр?

Голос был тихим, настойчивым, похожим на шепот. Он зудел, не переставая, и не обращать на него внимания было просто невозможно:

— Технос — чудесная планета, его правители мудры, справедливы и добры. Служба Техносу — очень почетна. Вы — избранники, и вам крупно повезло. Вам очень повезло. Вы…

Дюмарест откинул одеяло и встал с койки, прислушиваясь. Вкрадчивый голос полз из всех углов, эффект усиливался приглушенным светом, матовой окраской стен. Казалось, голос сочился буквально из каждой щели, отражаясь от металлических конструкций, потолка и стен. Цель была ясна: сделать новоприбывших еще более покорными и зависимыми.

Эрл осторожно двинулся по проходу среди коек. Их партию новобранцев разделили на пять частей. Всем была предоставлена возможность помыться, отдохнуть и устроиться на новых местах. Сейчас все спали, усталые, и звуки их дыхания сплетались с тихим, вкрадчивым, убаюкивающим шепотом. Вино, решил Эрл. То, что им выдали после мытья. Наверняка в него или в пищу было добавлено снотворное или успокоительное. Не есть он не мог, ему необходимы были силы, а вот вина он не пил, подсознательно опасаясь подвоха. Очевидно, именно в вино было что-то подмешано, потому что только он один сейчас мог не спать.

Эрл осторожно толкнул входную дверь. Она подалась, и он оказался в коридоре. Здесь свет был ярче. Он лился из трубчатых плафонов, полосами ложась на плечи и спину Дюмареста. Он был в одних только коротких шорт и босиком. Его шаги были практически бесшумны.