Лучи утреннего солнца назойливо прорывались сквозь полуприкрытые веки, явно пытаясь заставить Леа проснуться. Она давно уже встала и даже занялась садовыми работами, но все еще не могла выползти из раковины сна, в которой ей было тепло и уютно. Леа вновь увидела свой любимый сон: на малахитово-зеленой лужайке сидел маленький человечек и наигрывал на радуге, как на арфе, чудесную мелодию. Она часто видела этот сон, но вот мелодию никак не могла запомнить — в ней было что-то очень нежное, радостное и теплое, как и все в этом странном сне. Только как же она звучала?

— Ла-ла-ла, ла-ла, — попыталась напеть Леа, — нет, не то… Ла-ла… Ла-ла-ла…

Из ее рук, одетых в розовые резиновые перчатки, выскользнул маленький кустик анютиных глазок. Он упал в только что разрыхленную землю и ударился о коричневые комья своими нежными глазками-лепесточками. Ну вот, вздохнула Леа, неумеха. Видел бы ее Ричи — наверняка бы отпустил пару колких шуточек по поводу кривых рук…

Леа очень любила цветы, но терпеть не могла заниматься их высаживанием — может быть, поэтому ей так не хотелось сегодня покидать свой уютный сон. И если бы не Ричи, который был помешан на клумбах, она едва ли стала бы с самого утра колдовать над анютиными глазками и азалиями. Сколько раз она уговаривала мужа нанять садовника… Но нет — Ричи считал, что цветы будут расти пышно и хорошо только в том случае, если их посадит жена. Леа считала это глупостью, но спорить с Ричи ей не хотелось — она давно уже поняла, что такие споры все равно ни к чему не приводят.

Она подняла пострадавшие анютины глазки и прикопала кустик землей. Выглядели они все равно не лучшим образом — лепестки помялись, головки поникли, но помочь им Леа уже не могла. Она вздохнула — в который раз за утро — и с трудом разогнула занывшую спину. К черту анютины глазки и азалии — после праведных трудов она просто обязана выпить чашечку зеленого чая с маленькой щепоткой мелиссы…

Ричи вернулся домой позже обычного. Он опустился в кресло с утомленным видом человека, день у которого выдался насыщенным и тяжелым, однако решения проблем насущных все-таки не принес. Нора, по всей видимости, была в ванной — во всяком случае, в гостиной следов ее пребывания не наблюдалось. Ричи хотел было крикнуть и оповестить о своем приходе, но передумал — она все равно спустится, как только закончит мыться. Его возвращение с работы не пройдет незамеченным — в этом Ричи был уверен на сто процентов. Иногда его даже раздражало то, с какой настойчивостью жена дожидается его прихода. Могла бы хоть раз, для разнообразия, лечь спать пораньше и пропустить это «шоу».

Он открыл дипломат и извлек оттуда папку, до отказа набитую бумагами, и маленький персональный компьютер — «наладонник», как обычно его называли пользователи. Беглым взглядом проглядев несколько бумажек, он, зевнув, отложил папку в сторону. В конце концов, завтрашние встречи никак не связаны с этими бумагами. Он улыбнулся и ткнул пальцем в кнопку «наладонника» — надо бы записать, иначе он рискует перепутать время или забыть еще о кое-каких деталях…

Вытянув ноги и положив их на пуфик, стоящий рядом с креслом, Ричи мечтательно улыбнулся. Как все-таки хорошо, когда можно прийти и отдохнуть в своем уютном доме. Надо отдать Норе должное — она отлично справляется с хозяйством. Покрытый лаком журнальный столик из темного дерева блестел, будто палуба, начищенная матросами, — ни пылинки! Ворсистый зеленый ковер, испещренный квадратами песочного цвета, источал свежий запах шампуня — жена наверняка чистила его сегодня. Ведь Нора отлично знает, что у Ричи аллергия на пыль. Два дня без влажной уборки — и он беспрестанно будет чихать и кашлять.

Он положил «наладонник» на столик и зажмурил глаза… Через полчаса он поужинает, потом ляжет в постель, выспится, а потом… Потом его ожидает очень и очень неплохой день, насыщенный интересными событиями, в отличие от сегодняшнего. И, пожалуй…

— Ты вернулся? — услышал Ричи полувопрос-полуутверждение.