Подмосковье, деревня Хапово,

 12 мая 2002 г.

Прихода незваных гостей в воскресенье в семье Кораблевых не ожидали. То, что к ним заявятся люди, скупившие почти все дома их деревни, тайны не составляло, но чтобы в выходной день и вечером? Этого не ждали.

Хозяйка дома Зинаида Петровна занималась по хозяйству. Дочь Ольга, после развода с мужем переехавшая в деревню, сидела на диване за книгой. Сын Костя, инвалид-афганец, лишившийся ног на склонах проклятого Гиндукуша, в своей коляске у печи вырезал из дерева очередную статуэтку из числа заполнивших весь дом деревянных фигурок. Под волнующие душу песни «Голубых беретов», звучавших с пленки старого магнитофона.

Другими словами, вечер проходил обычно, до тех пор, пока во дворе не залаял Кулак –  собака неизвестной породы с обвислыми ушами и мохнатой мордой. Совершенно безвредный, но голосистый пес. Таких собак в обиходе называют звонками. Он-то и подал первый сигнал. За ним прозвучал звонок с улицы, от калитки.

 Москва, 14 мая 2002 г

Москва встретила Дмитрия Горелова, майора специального подразделения ФСБ, прибывшего из Чечни, неприветливо. Шел нудный, затяжной, совсем не летний дождь, а насыщенный изморосью ветер пронизывал перроны даже через толпы пассажиров, высыпавших из поезда «Ростов-на-Дону –  Москва».

Выйдя из вагона, одетый в легкую кожаную куртку Дима поежился. Не было обычного для этого времени года тепла, как не было и желания встречи с теперь уже бывшей супругой Галиной, в отличие от прежних его приездов на родину. Сейчас ему была противна всегда ранее такая долгожданная встреча.

Ожидая, пока толпа схлынет, майор Горелов думал, как ему поступить.

Ну, что в первую очередь необходимо сбросить кейс с секретной документацией в здание на Лубянке, это понятно. Что потом? Сразу к Галине, чего ему так не хотелось, или к матери? Единственному теперь родному человеку во всем мире.

 Москва, продолжение дня

На подходе к подъезду своей пятиэтажки он увидел перегородивший весь тротуар черный, наглухо тонированный «Мерседес» шестисотой модели.

Чтобы попасть в подъезд, Горелову теперь предстояло перелезть через штакетник, кусты, а значит, влезть в грязь. Чего ему и не хотелось и чего он делать не собирался из принципа.

Он подошел к блестящей от влаги машине и сильно ударил рукой по крышке багажника.

Дверь со стороны водителя мгновенно открылась, и оттуда вылез бритоголовый бугай в строгом черном костюме при цветастом галстуке. Он был вне себя:

 Чечня, отдельный диверсионно-штурмовой отряд особого назначения. Май 2002 г

Как некстати был этот внезапно начавшийся дождь. Такой же мелкий, нудный, как и недавно в Москве.

Дождь, начавшийся сейчас, когда диверсионно-штурмовая группа майора Дмитрия Горелова и так опаздывала к месту встречи с проводником-чеченцем. Опаздывала на двенадцать минут! И вообще эта акция началась спонтанно, неожиданно, внепланово. Экстренное совещание, экстренные сборы, вылет с отклонением в пять минут, а затем попытка пилотов «Ми-8» высадить десант с высоты длины тросов, так как командир «вертушки» все не решался опустить машину до нужной высоты, опасаясь задеть несущим винтом за кроны высоких деревьев, окруживших лужайку –  место высадки. Пока не рискнул. Из-за этого было потеряно еще почти пять минут! Ориентирование на местности, построение в походный порядок в четыре двойки, и в результате график нарушен на двенадцать минут. А впереди километров семь неизвестного маршрута. Удастся ли сократить отставание? Или оно еще больше увеличится, сведя на нет все усилия группы Горелова? Майор вызвал по внутренней связи боевые двойки.

Принял доклады о движении, приказал ускорить ход.

Группа доложила о принятии приказа.

 Чечня. Малый Гунинский перевал

После того как Горелов подал сигнал Лукину и Васину, что начинает подъем, его группа начала восхождение, ведомая Карой Богаевым по узкой и внешне незаметной горной тропе. Никогда бы не подумал майор, что через, казалось бы, отвесные скалы возможен переход перевала.

Тропа, извиваясь серпантином, медленно поднимала вверх сцепившихся страховочным тросом подчиненных Горелова. Лишь немолодой чеченец, опираясь на свой дорожный посох, легко шел впереди.

Путь был тяжел даже для офицеров и прапорщиков, прошедших специальную горную подготовку и не раз принимавших бой прямо на склонах ущелий. Тропа то расширялась и принимала вид небольшой террасы, где можно было перевести дух, то сужалась настолько, что, лишь вжавшись в камень, мелко переступая ногами, удавалось преодолевать опасный участок. Но несмотря ни на что, группа шла! Молча и упорно, с каждой минутой все выше поднимаясь к промежуточной цели –  глубокой и узкой расщелине, начинающейся где-то посередине склона и непосредственно выводящей на вершину перевала.

Подъем осложнялся еще и мелким, нудным дождем. Камень вокруг был мокрым и скользким, но сама тропа, что было просто невероятно, оставалась сухой, хотя никакого прикрытия сверху не имела. Дикие животные, обитающие в горах, те же шакалы, умели находить места и для обитания, о чем говорило множество различных по размерам нор, и для перемещения, доказательством чему была эта тропа, и даже для охоты, судя по встречающимся иногда обглоданным костям животных различной величины. Горы жили своей жизнью и по своим законам.

 Чечня, 31 мая 2002 г

Боевой отряд майора Лукина, пройдя маршем более половины пути на аул Балак, к утру пятницы встал на дневной привал в заранее определенном общим планом действий месте. В небольшой роще, покрывавшей господствующую высоту над холмистым ландшафтом обширного пространства междугорья.

Такой режим движения обуславливался соображениями обеспечения скрытности перемещения подразделения, которое состояло из групп непосредственно майора Михаила Лукина и майора Геннадия Харламова, усиленных личным составом Горелова, ведомого старшим лейтенантом Игорем Семеновым. День –  скрытный, замаскированный отдых, ночь –  форсированный, насколько позволяла местность, марш.

В 23-03 Лукина неожиданно вызвал на связь командир «Вихря», подполковник Кириллов:

— Эфа! Я –  Вихрь, ответь мне!

 Чечня. Аул Балак, пятница, 31 мая 2002 г

 20-00 местного времени

В доме богатого владельца тысячных отар Ахмеда Велиева в большой зале второго этажа собрались Герхард Милле, его заместитель Георг Ломидзе и командиры трех отделений. Бывший сержант-контрактник Российской армии Андрей Боков, беглый уголовник из Прикарпатья Василь Таравка и солдат удачи из Сирии Халиль, прошедший специальную подготовку в лагерях талибов под Кандагаром. Общались на русском языке, говорил в основном Герхард. За шампурами свежеиспеченного люля-кебаба эстонец обсуждал окончательный план завтрашних действий отряда наемников.

— Братья! Джума заплатил нам неплохие деньги, мы их должны отработать! Как вы все знаете, все у нас вроде готово. Противник обозначил себя. Одно меня настораживает. Слишком уж малочисленны силы, которые федералы выдвинули против самого Джумы. Они не могут не знать, что Хозяин хорошо защищен. Что это? Излишняя самоуверенность? Недооценка противника? Ошибка разведки? Или нечто другое? То, что завтра радикально изменит обстановку, и не в нашу пользу? Будем считать, что проводим военный совет. Каждый может высказать свое мнение, и оно будет учтено при принятии окончательного решения. Я слушаю, –  беря в руки шампур, разрешил говорить другим Герхард. –  Георг, что думаешь ты?

— Я не раз сталкивался с настоящими «профи», Герхард, и скажу, что десять специалистов своего дела сила не такая уж и малая! Взять их экипировку, вооружение –  да они только залпом из своих многозарядных гранатометов, вакуумными зарядами, в состоянии уничтожить Балак со всей его обороной! Прибавь сюда восемнадцатизарядные пистолеты повышенной бронебойности «гюрза». Ставь в колонну десяток своих бойцов в обычных бронежилетах, которые не у каждого и есть, пуля этой «гюрзы» пройдет сквозь них, как сквозь масло! А крупнокалиберные снайперские винтовки, бьющие на два километра патроном калибра 12.7 мм? И еще много того, чего мы и в глаза не видели. Потом, все они в облегченной, но прочной бронезащите. От головы до ног! Пули наших «АК-74» будут отскакивать от них, как горох. А болевой шок от их попадания «профи» быстро снимут своими сильнодействующими препаратами из специальных боевых аптечек. Нет, Герхард, командование русских хорошо просчитало, сколько вывести бойцов на Джуму и его охрану! И они, уверен, завалили бы Хозяина, будь он завтра на обычной свадьбе. Но эту десятку ждет сюрприз, и вот тут они растеряют всю свою мощь. Они потеряют главное –  цель и смысл проводимой ими операции. К тому же они не знают о нашем отряде, наше появление в российской форме окажет на них шокирующее воздействие. Да, они быстро придут в себя, и нам придется схватиться с противником, но все свое тактическое преимущество «профи» потеряют! Они обречены, но все же будет лучше, если быстрее подойдет со своими джигитами Аслан. Вот удара его отряда спецназу уже не выдержать. Я все сказал!

 Чечня. Аул Балак. День кровавой свадьбы,

 1 июня 2002 г

В три утра майора Лукина вызвала база.

На связи был командир «Вихря», подполковник Кириллов.

— Лукин на связи!

 Москва. ФСБ. Управление по борьбе с терроризмом, суббота, 1 июня 2002 г

Генерал Веригин, получив донесение подполковника Кириллова, внимательно прочитал его, отложил в сторону, вызвал к себе майора Горелова.

Дмитрий появился в считаные минуты.

— Разрешите, товарищ генерал?

— Ну что, переживаешь, как там в Балаке?

 Москва, суббота, 1 июня 2002 г

Горелов припарковал джип прямо возле торгового ларька. Больше просто не было подходящего места. Продавец хотел было возмутиться, но, увидев, как пассажир крутой «Тойоты» прячет под курткой пистолеты-пулеметы, решил в перепалку не вступать. Он на всякий случай закрыл ларек. Достал банку пива и соленые орешки, выключил свет и начал ждать, когда джип с вооруженными людьми отойдет от торговой точки.

Горелов с Яшкиным подошли к дому, куда Горелов раньше так стремился и где, как ему еще совсем недавно казалось, он проводил самые счастливые дни своей жизни. Сейчас же он шел в квартиру врага. Яшкин связался с группой наблюдения.

Лакшин с сотрудниками отдела Владислава находились в подъезде.

Дверь, замененная после недавнего нежданного визита Горелова на металлическую, была готова к выносу. В квартире особых движений не прослушивалось, лишь отдельные малозначащие фразы, к операции никакого отношения не имевшие.