…Спрашиваешь, почему Ханыч, когда по паспорту – Янки? А он по-домашнему изначально вообще был Хамыч. Потому что очень наглым рос. Мне была нужна именно такая собака, соответственно, щенку позволялось буквально всё. Я надевал ватник, ватные штаны – маленький ротвейлер в игре очень больно кусался – и позволял ему трепать меня как угодно. Обычно владельцам рекомендуется пресекать такое поведение малыша, но я по специфике своей тогдашней работы его только приветствовал. А ещё, когда мы шли с ним по улице, при виде идущего навстречу человека мой щенок и не думал отворачивать в сторону. Предпочитал стукнуться лбом в ноги, но дорогу не уступал. Вот такой маленький хам, вполне заработавший своё прозвище. Позже оно, как бы сказать, мутировало, ведь неудобно и неприятно было всё время звать собаку таким в общем-то ругательным словом.

Собственно, я «знал» Ханыча ещё до рождения. Его мать росла в семье моей родственницы, и я любил играть с маленькой сучкой: ложился на диван и оттуда дразнил её свёрнутой газетой или апортировочной палкой. Она наскакивала, хватала её, дёргала, смешно урчала… Потом я уехал в длительную командировку, а когда вернулся – затеял с подросшей «девицей» ту же игру. Р-раз! – и я неожиданно оказался на полу. Могучая сука сдёрнула меня, взрослого мужика, с дивана, словно тряпочную куклу. «Повзрослеет – возьму от неё щенка!» – восхитившись, решил я тогда.

И вот появился помёт. Один щенок в нём сразу оказался кандидатом на выбраковку. Он родился коричневым вместо чёрного, «положенного» по стандарту породы, и, когда я впервые увидел его, малыш был до того толстым, что практически не мог двигаться – лёжа на пузе, еле-еле доставал лапками пол. С такими данными он никому не был нужен, а значит, его ждала незавидная участь. Его либо утопили бы, либо отдали «в хорошие руки», то есть опять-таки практически на верную гибель. В том, что касается собак, я предпочитаю быть прагматиком, а не чувствительной барышней, но тут дрогнула внутри жалостливая струнка – и я его взял. Взял даже без особой мысли о каких-то служебно-выставочных перспективах. Так подбирают дворняжку, так берут с улицы «просто пёсика для души»…

Между прочим, подобным образом начинаются очень многие рассказы о славных выдающихся псах. Будущий хозяин выбирает самого никчёмного и слабенького щенка, живое скопище недостатков, приговорённое специалистами и заводчиком, – и именно этот щенок вырастает в суперсобаку. Действительно, в жизни бывает всё. Золушка становится королевой бала, а гадкий утёнок – прекрасным лебедем. Только надо помнить, что всё это – немногочисленные исключения, подтверждающие правило. Огромное большинство заморышей так заморышами и остаётся…

Ханыч оказался одним из счастливых исключений. Во всех отношениях.

Естественно, Ханыч был привит, как и подобает щенку. Но… ветеринария в начале девяностых годов ещё не успела стать такой процветающей и прибыльной отраслью бизнеса, как теперь. Неопрятное помещение с облупившимся кафелем, тусклая лампочка, мужик в замызганном халате – вот что представляла собой государственная ветстанция, где делали прививки и выписывали собачьи паспорта. И мы – неизбалованный постсоветский народ – считали это нормальным. Если помнишь, нас человеческая-то «бесплатная» медицина не особенно баловала… Вот и я только задним числом сообразил, что вакцина была довольно сомнительной марки, да и хранилась явно не в холодильнике, как ей полагалось бы, а на тумбочке, при комнатной температуре… «Заднее число» наступило очень скоро. В один далеко не прекрасный день у малыша потекло из носа и глаз. Я тогда жил в Сосновой Поляне, совсем рядом с ветеринаркой. Завернув Ханыча в первую попавшуюся тряпку, я бросился с ним к врачу. Врач поставил диагноз с первого взгляда:

– Чума. Собака не выживет.

Он предложил усыпить щенка, чтобы тот хотя бы не мучился, но я отказался. Тогда ещё не было таких, как сегодня, справочников с адресами и телефонами ветеринарных клиник, и я стал действовать методом «язык до Киева доведёт» – поехал оттуда в другую ветклинику, которую знал, там мне рассказали ещё про одну… и так далее. Добрался аж до Озерков – через весь город по диагонали. Ни в одной ветеринарке мне реальной помощи не предложили, только стремились поскорее выставить за дверь – ведь мой питомец был ещё и заразен. В общем, топайте умирать в другое место и не мешайте людям работать. Между тем Ханычу на глазах становилось всё хуже, утром я посадил его в машину почти нормального, с первыми признаками заболевания, а когда ехал с ним обратно домой, он уже хрипел…

Спасли его особенности моей собственной биографии. Дело в том, что немногим ранее я вернулся со службы на Северном Флоте в инвалидной коляске, в которой, по мнению официальной медицины, мне и предстояло провести остаток дней. Я с этим решительно не согласился… и через полтора года активного самолечения снова начал ходить. Соответственно, по ходу дела были прочитаны горы книг по медицинской тематике. В том числе и весьма далёкие от моего конкретного случая, о том, например, как лечили чуму у людей. Терять было нечего, и от безысходности я стал пользовать Ханыча теми же методами. Надо сказать, методы были свирепые. Уколы сульфокамфокаина в область сердца, капельницы с сорокапроцентной глюкозой… Не говоря уже об антибиотиках, которые на всю жизнь изувечили ему пищеварительную систему… На венах обеих передних лап не осталось живого места, я их капельницами и шприцами попросту «распахал». При этом выглядел бедный пёс попросту жутко: морда в пене, из носа текла мерзкая зелень, шерсть лезла клочьями, глаза, кажется, хлюпали, когда он моргал. Он лежал на матрасике и даже не мог самостоятельно повернуться на другой бок. Только дыхание булькало и клокотало в груди.

Идя в очередной раз из аптеки, я совершенно случайно разговорился с дядечкой, который выгуливал возле нашего дома дворняжку. И надо же такому случиться – дядечка оказался компетентным ветеринарным специалистом. Он сразу сказал мне, что пса я, может быть, и спасу, но все потроха – сердце, лёгкие, пищеварительный тракт – пострадают очень серьёзно. Придётся ещё и их потом восстанавливать. Или смириться с тем, что собака останется инвалидом. Выслушав, я повернулся и побежал обратно в аптеку за добавочными снадобьями…