Составление психологического портрета человека по тому, КАК он пишет буквы и строки любого вида письма, в том числе и собственной подписи, принято называть ГРАФОЛОГИЕЙ (просьба не путать с графоманией или дактилоскопией: первое созвучно, а второе аналогично, так сказать, по исходному материалу). Профессиональный графолог в принципе может выдать заключение по любому предоставленному объему рукописного материала; например, мне приходилось работать только по адресу на конверте или строке из записной книжки. Определенную информацию можно добыть даже из одного слова, правда, если в нем есть «информативные буквы». В принципе чем больше рукописного текста, тем лучше.

На «выходе» графолог предоставляет определенную психологическую информацию, чаще всего в текстовом виде (возможно наговаривание на аудиокассету или даже видеозапись диалога «заказчик — графолог»). Объем раскрываемой информации, ее качество, а это прежде всего степень прогностичности, максимальная понятность формулировок и отсутствие малозначимого словесного «мусора», — как раз и демонстрируют квалификацию специалиста-графолога. Однако, если заказчик заранее не определяет, ЧТО ОСОБЕННО его интересует в будущем психологическом анализе, то на выходе получается нечто смахивающее на описание психологического портрета человека, правда, с изрядным креном в раскрытие интимных или тщательно скрываемых личностных черт, невротических комплексов, индивидуальных своеобразий и т. п. Последний момент принципиален. Если вы имеете «обычное» психодиагностическое описание человека, которое можно получить, например, путем наблюдения, беседы, заполнения анкет и различных опросников, значит, у вас, может быть, и хороший материал, но никак не графологическое заключение. Графолог должен непременно сообщить (таковы достоинства метода!) вам о человеке что-нибудь из того, о чем вы лишь смутно догадываетесь, причем сделать это более системно и прогностично. Таким образом, вы не только поймете, ПОЧЕМУ ЧЕЛОВЕК ТАК СЕБЯ ВЕДЕТ, но и сможете ПРОГНОЗИРОВАТЬ его поведение в той или иной ситуации.

Графолог обязан также ответить на все УТОЧНЯЮЩИЕ и КОНКРЕТИЗИРУЮЩИЕ вопросы, но лучше, если заказчик подготовит перечень таких вопросов ЗАРАНЕЕ и предоставит графологу вместе с рукописным текстом. В то же время САМ графолог никаких наводящих вопросов относительно характера и психологических мотивов человека, почерк которого он берется анализировать, ЗАДАВАТЬ НЕ ДОЛЖЕН. По опыту знаю, что чужая интерпретация фактов будет только мешать «чистоте» работы; максимум, чем интересуюсь, — служебной или житейской биографией (когда получаю заказ от службы управления персоналом фирмы). Учтите также, что заказчик, который не знает, о чем спросить (или скрывает свои вопросы), заметно снижает мотивацию графолога к труду над предоставленным текстом.

Слово «графология» впервые появилось в 1871 г. в сочинениях французского аббата Ипполита Мишона. В 1879 г. аббат начал издавать журнал «Графология», а затем организовал и первое графологическое общество, которое в настоящее время носит его имя. Однако первый известный истории трактат по исследованию почерка принадлежит перу итальянца Камилло Бальдо, жившего в Болонье и издавшего в 1622 г. свой труд под названием «Trattato come da una lettera missiva si conoscano la natura e gualita dello scrittore» («О том, как по письму можно узнать характер и свойства пишущего»). Эпиграфом к своему сочинению Бальдо взял пословицу «по когтям узнают льва». К сожалению, книга Бальдо не получила широкого распространения. Объяснение тому простое: в те времена мало кто мог свободно писать. И только на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков графология становится модным явлением светских салонов: таинственность графологического заключения казалась сродни магизму, будоражившему в те времена многие умы.

Развитие психиатрии и психологии в преддверии психоанализа только подкинуло дровишек в костер графологии — она становится одним из методов в этих науках и в то же время продолжает развиваться самостоятельно. Книга известнейшего русского графолога Зуева-Инсарова «Почерк и личность», неоднократно переиздававшаяся в 20-е годы уже прошедшего столетия в России, — тому яркое подтверждение. Сам же графолог, увы, советской графологической школы так и не создал. После 1935-го он, что называется, канул в лету… Последнее упоминание о нем в книге А. Рыбакова «Дети Арбата»: нищий старик, зарабатывающий на жизнь своим искусством под стенами ресторана «Метрополь». В 1936-м в Советском Союзе начался тотальный разгром всех психодиагностических и педагогических инновационных лабораторий. Как итог — прочно укрепившееся со времен «лысенковщины» мнение, что графология — это «лженаучная теория о возможности на основе изучения почерка судить о психических особенностях человека и даже о его внешности» (Энциклопедический словарь, 1953 г.). Может быть, потому-то графология до сего дня так и не вышла из подполья, став ремеслом одиночек.

На Западе графологии повезло больше: она приносит и научную, и практическую пользу людям. Кроме Франции, графология получила развитие во многих странах и особенно в Германии, Голландии, Израиле и США. В Голландии имеются две профессорские кафедры (в университетах Лейдена и Утрехта) и два графологических общества (в Амстердаме и Гааге). В США создан Институт почерка (Нью-Йорк), а также Американское графологическое общество.

В свое время в газете «За рубежом» были напечатаны выдержки из графологического анализа почерка… Саддама Хусейна, проделанного графологами по заказу администрации Буша. Их ответ гласил: «Этого человека остановит только сила, поскольку любую попытку договориться он воспринимает как слабость». До начала военных действий оставалось более полугода. В Израиле графологический метод — один из обязательных методов тестирования при обучении и прохождении государственной службы. Впрочем, многие фирмы во всем мире пользуются услугами графологов так же часто, как и услугами консультантов по персоналу.

В моей достаточно продолжительной практике на поприще графологии мне часто приходилось отвечать на те или иные вопросы ответственных лиц из сферы бизнеса и госуправления. Чаще всего это были: а) руководители фирм или управлений; б) начальники служб управления и подготовки персонала фирм или более крупных подразделений; б) руководители служб безопасности фирм. Вот некоторые из таких вопросов.

Представьте себе — да. Свои слова как практикующий психодиагност могу подтвердить документально. Графология как разновидность психодиагностики обеспечивает актуальную потребность современного бизнесмена — свободно ориентироваться в людях и в человеческих взаимоотношениях. В бизнесе последние отнюдь не просты.

Это очень легко проверить. По фрагменту текста, например малозначащей служебной записки, я делаю для вас примерный графологический анализ деловых и личных качеств вашего работника. Первый раз — бесплатно, но если вы заказываете второй анализ, вам придется оплатить и эту проверку.

Научиться искусству угадывать характер человека по почерку не сложно. Просто в обществе тотальной дрессуры и прогрессирующего вырождения правда о самом себе не только не нужна, но иногда и просто… вредна. Какая разница, кто рядом со мной плечо к плечу, если мы идем строем все равно непонятно куда и зачем. Впрочем, команда «Врассыпную!», кажется, уже прозвучала. От того, с кем рискуешь рискнуть, зависит порой слишком много. Потемки человеческой души рано или поздно высветит сама жизнь, но, право, не всегда стоит платить такой высокой ценой за откровение истины. Человек выдает себя сам, а точнее — человека выдает его же тело, ибо еще никому не удалось тотально подчинить свое телесное обиталище, а посему, увы (или к счастью?), все мы смертны, бренны и тленны. Графология занимается изучением микронюансов движения руки при письме, и та скрываемая информация, которая добывается графологическим методом, порой поражает. Воистину, люди слепы, ибо сами хотят таковыми быть… Предлагаемый вашему вниманию практический курс графологии апробирован многолетней практикой. И поверьте, автору этих строк еще ни разу не пришлось пожалеть о том, что в его арсенале имеется такое мощное оружие против скрытности человеческой натуры. Впрочем, я предлагаю в этом убедиться всем читателям, применив на практике все изложенные далее сведения.

Итак…

Для графологического анализа берутся все буквы, однако информационная нагруженность у разных букв совершенно разная. И начинать психологический анализ почерка советую с букв, которые имеют либо верхние, либо нижние отростки: «р», «д», «у», «б», «в», «ц». Дело в том, что любые выступающие детали из общего ряда букв в прямом смысле являются зонами экстремума и поэтому как нельзя лучше характеризуют поведение человека в особых или экстремальных случаях. При этом нужно проанализировать не только характер выступающих отростков, но и степень их прорисовки, а точнее, степень нажима руки на ручку в момент написания буквы. Конечно, существуют артефакты нажима, а именно: тип ручки (карандаша, фломастера и т. д.), тип бумаги и условия написания (при письме лист может лежать на мягкой подкладке, например картонной папке, или, наоборот, на жесткой поверхности полированного стола). Естественно, поначалу вы будете иногда ошибаться, принимая жирную надпись чернилами за твердый нажим руки пишущего, но с опытом ваш глаз сможет отличать псевдонажимы от действительно таковых. Вообще, анализ почерка чем-то очень напоминает грибную охоту: поначалу ничего не замечаешь, а только удивляешься, как ловко у других получается что-то там находить.

Как бы там ни было, но без оценки нажима вам не обойтись: воля и работоспособность определяются именно по тому, насколько тверда и уверенна рука пишущего. Малодушие, склонность к компромиссам, а то и безвольное разгильдяйство всегда выдает слабая прорисовка определенных букв. Каких именно, об этом и пойдет дальнейший разговор.

Написание буквы «д» — это подсознательная проекция отношения к делу. Слова «дом», «дерево», «дело», «движение», «действие», «дать», «деньги» и т. д. — ключевые понятия в нашей жизни. Иными словами, наш базис, наша деловая сущность — это написание буквы «д». Буква «д» менее мобильна, но зато более основательна. Через букву «д» как нельзя лучше проявляется деятельностный аспект человека. Еще можно сказать, что буква «д» — это тот след, который мы оставляем после себя, это то дело, к которому мы призваны. В начертании буквы «д» нет основания для резких рывков руки пишущего. Но тем не менее каждый пишет эту букву по-своему, так, как привык делать дело.

Начнем, пожалуй, с самой неприятной версии. Итак, буква «д» с длинным, продавленным и треугольным отростком (рис. 2.1).

Быстро, кстати, такую букву «д» не напишешь, поэтому о мобильности в деле не может быть и речи. Основательность — да, но опять же с явным «тяжеловесным» уклоном. Для наглядности представьте быка на «тормозе», когда он топчется на месте перед атакой. Иными словами, налицо установочность как необходимое условие действий и дела. Плюс готовность держать круговое нападение и круговую оборону в зависимости от того, как все сложится. А потому возможен взгляд исподлобья: все ли предусмотрено и нет ли рядом врагов?

Если нижние отростки букв — «корни» почерка, то верхние — его «крона». Мечты, фантазии, стратегическое планирование, честолюбивые перспективы, амбициозность, увлекающие мании — вот полный перечень того, что заставляет нашу руку тянуть бесконечно вверх отростки и отросточки букв «в», «б», «г», «п». Впрочем, для профессионального графолога ставить в один недифференцированный ряд эти буквы — нонсенс, если не абсурд. Поэтому начнем анализировать снова строго поэлементно, пристально вглядываясь в индивидуальный «портрет» каждого отростка этих ни в чем не дублирующих друг друга букв.

Букву «в» можно по праву считать инверсией наверх буквы «д». Они действительно зеркально похожи. Буква «в» — это буквально внедрение, вхожесть, вовлечение. Заметьте, «мы» — «во что-то», то есть, классическое «субъект-объектное» противопоставление с явным устремлением экспансии первого. Если попроще, то — стратегическое планирование, честолюбие, самореализация, целеустремленность, карьеризм, в конце концов. Сюда же можно отнести и прагматизм. Помните «лучше синица в руке, нежели журавль в небе». У тех, кто погонится за журавлем, верхний отросток буквы «в» будет явно удлиненным, ну а у «синичников», наоборот, отросток прижмется к строке, ну точь-в-точь как подкрадывающийся к пернатой добыче на кусте дворовой кот-охотник. Графологический «портрет» по букве «в» реалиста-прагматика будет выглядеть, примерно как на рис. 3.1.

Ну а стратегическое, эдакое «штабное» отношение к планированию своей индивидуальной судьбы выразится в написании буквы «в», как на рис. 3.2.

Интеллект (от лат. intellectus — ум, рассудок, разум, мыслительные способности человека) по почерку тестировать достаточно сложно. И не только потому, что проекция умственных способностей через движения пишущей руки весьма зашифрована. И не только из присущей человеческим индивидам «скромности», которую давным-давно подметил Франсуа Ларошфуко: «Все люди жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой ум». Действительная причина лежит в методологии: в эпоху информационного цунами уже никто толком не в состоянии объяснить, как человеческому разуму удается «выплывать» и что-то там дальше еще придумывать. Императорство логики, кажется, уже закончилось, но неопытную руку ребенка все так же (да простят нас педагоги!) тупо логически отслеживает взрослый наставник. Впрочем, то, что в человеке думает, не по зубам даже казарменным кабинетчикам современной массовой школы. И рука пишущего непроизвольно (т. е. под каким-то влиянием) уходит в свободную импровизацию написания букв, причем некоторых — с особым «интеллектуальным» неравнодушием.

Итак, начнем с буквы «т», которая почему-то оказалась наиболее вариационной для графологической диагностики интеллекта. Какая-то психолингвистическая связь или определенная причина есть: по-гречески theоria — наблюдение, исследование.

Мы пишем, чтобы зафиксировать на бумаге информацию. Если ее много — рука переходит на скоропись (профессия стенографистов достаточно редкая). Но много информации чаще всего тогда, когда много мыслей. Если мыслям тесновато в голове — есть подозрение на интеллект. Если же пишущей руке вольготно уже начиная с третьего общеобразовательного класса, то бишь она попросту ничем больше не загружается, то, видимо, человек по-своему умен, но в очень глубокой потенции. И нам, бедолагам, отказано сие прочувствовать. Ибо стиль руки, неуспевающей за натиском информации, мы худо-бедно можем отличить даже без спецкурса по графологии. Между прочим, существует даже психологический тест на интеллект, когда человеку очень быстро надиктовывают слова, а он должен их как можно больше успеть записать. Диспетчерские и секретарские службы не мешало бы так иногда «встряхивать» (тестирование интеллекта — занятная тема, но для отдельного разговора).

Теперь вам стала понятна «логика» графологической диагностики умственных способностей человека: беглый и упрощенный с виду почерк считается гораздо «умнее» нежели красивый каллиграфический или, как еще говорят, «прилежно-ученический». С подписями, между прочим, то же самое. Сложнее всего подделывать «от руки» как раз с виду неказистую размашистую закорючку. Скептиков отсылаем к отечественной гривне: потренируйтесь на подписях г-на Ющенко.

Однако вернемся к главной нашей «улике» — букве «т». Первый вариант, который мы рассмотрим, так и определяется, как ученическая «т» (рис. 4.1).

Поговорим о строчках. Как известно, письменная (написанная) строка состоит из слов, последние — из букв. Буквы, чтобы образовать слово, должны быть графически «сцеплены». Так нас научили в школе. Вот эта самая сцепка осуществляется буквенными «хвостиками», «закорючками», «петельками» и т. д., которые мы для краткости на своем графологическом жаргоне называем «переходниками». Термин понятный, особенно для тех, кто хоть раз сталкивался «в лицо» с сантехникой. Однако мысль — не вода в трубах, и для быстрой ее передачи «переходники» в почерке либо а) специальная акцентуация, либо б) помеха. В первом случае мы имеем дело с принципом «сказано — сделано» или «слово — закон» (в психологии такую поведенческую жесткость принято обозначать весьма подходящим термином «ригидность» — от лат. rigidus — окоченелый, оцепенелый). В варианте (б) мы имеем дело просто с медлительностью, когда мысль не «подпирает» руку и та вполне вольготно вырисовывает «переходнички». Точно, как в первом классе, где в чистописании в первую очередь оценивалось качество, а не скорость. По сути дела, стоит добавить, что и в дореволюционных письмах даже вышколенные гимназией барышни «ускоряли» свой почерк, чтобы изложить на бумаге побольше мыслей и побыстрее.

Профессиональная каллиграфия (гр. kalligraphia — красивый почерк) — удел и по тем временам не очень многих, если, конечно, не судить о стиле письма по наградным листам. Впрочем, о «красивости» в почерке — чуть позже. Фактически во втором случае мы имеем дело с явным преобладанием формы над содержанием. Повторимся: общеобразовательная школа в этом плане очень постаралась. «Прилежный» и «хорошист» всегда отдавали душком казенщины и желанием привести все и вся «в норму». Сюда же можно отнести и такую учительскую оценку как «старательность». Тот, для кого смыслом стало получение одобрения за «старательно» и «прилежно» выполненную работу, подсознательно ушел от кардинальной реформы собственного почерка. А зачем? Если можно точно и правильно выполнять существующие инструкции и всегда иметь гарантированное поощрение. Таким образом, где-то в своей онтологии (греч. ontos — сущее, суть) оба варианта имеют общий корень происхождения, черпающий уверенность своего права на бытие в неукоснительном следовании внешним догмам. Однако ригидность установок стоит все же отличать от непродуктивного формализма.

Присмотритесь к приведенным ниже рис. 5.1а и рис. 5.1б и «почувствуйте разницу».

Вначале — об общих пропорциях и системном подходе в физиогномике. Бульварное чтиво, задешево добытое с рыночных прилавков, обрушивает на читателя ворох отрывочных сведений, из которых треть непонятна, а треть от понятого противоречит сама себе. Остальное — по принципу: «и выбросить жалко, и пользы никакой». Я не обманываю: поиски хорошей в практическом смысле литературы по физиогномике подтвердят вышеизложенное. Но если на россыпь редких жемчужин среди тягучей серятины набросить сеть системно-функционального анализа, тогда кое-какой улов обеспечен. Терминология пусть вас не пугает: «системный» анализ не дает оторвать «голову» от «тела» и уйти в теоретическое или эзотерическое запределье, а «функциональный» позволит связать «наружку» головы с теми функциями, которые нас больше всего интересуют. К слову, есть еще и ассоциативный подход к дешифровке черт лица и головы. По типу: детородный орган мужчин и нос объединяет то, что они оба выступают и их часто суют туда, куда не следовало бы. Это не смешно, подобная аналогия действительно встречается в литературе. Но вот как быть с явно «носатыми» женщинами? Намек на мужскую роль в лесбийской паре или попросту агрессивный овладевающий стиль в эротическом состязании с мужчиной? А что тогда приписать якутам, эвенкам и прочим монголоидам, у которых «Дед Мороз отморозил нос»? Говорят, сексуальность от этого у них нисколько не пострадала.

Вот мы и подошли к принципиальному правилу, гласящему, что законы физиогномики должны разрабатываться строго в рамках определенной расы или типологии лица. Иначе неизбежны ляпсусы, в худшем случае — расизм. Поэтому сразу оговорю, что наш разговор пойдет о европеоидном типе лица без всякой попытки принизить остальные расы и народности планеты, то бишь явно выраженном носатом, глазастом и подбородистом антропологическом типе людей. Изучать физиогномику легче всего по отдельным параметрам, а уже затем по собранному материалу пытаться слепить удобоваримый «сэндвич», то бишь психологический портрет.

Голова — венец всего тела, и тут уж ничего не поделаешь. «Из-за дурной головы и ногам тяжко» — помните? А еще кстати вспомнить доверчивых к переменам жизни динозавриков, головой они только ели, а уж чтобы думать — места оказалось маловато при большущем-то, упитанном теле. Вывод понятен: развитый интеллект и уровень самоосознания предполагает размер головы пропорциональный телу. Примените это глубокомысленное правило на практике — и вы… с треском провалитесь. Свою роль играют извилины и внутренняя организация структуры мозга, но уж никак не объем! Большая фуражка на голове еще не признак большого ума, с этим никто, наверное, спорить не станет. Потому дельный совет — обращайте внимание на пропорцию черт лица! Мелкие черты лица в пропорциональном сравнении с головой и телом выдают человека явно неширокого стратегического кругозора, склонного к мелкому честолюбию и ограниченному прагматизму. Сознание, в своей деятельности суженное до обывательщины, «измельчает» черты лица в самом непосредственном смысле: «ужимает» рот, глаза, уменьшает даже выступающий нос. Понаблюдайте за лицами старушек, «божьих одуванчиков», у которых осталась лишь одна забота — как бы день прожить и чтоб без происшествий. Дело ведь не в старости, а в зряшности, да минует нас чаша сия… В художественной литературе есть такой образ: «лицо маленькое, острое, как у хорька». Характер подразумевается такой же. У влюбленных и вдохновенных лица словно расширяются, раскрепощаются и открываются миру, и у тех, кто привык добиваться своего, лицо раздвигает окружное пространство, как форштевень ракетоносца. Сутяжничество, скопидомство, мелкая обидчивость по всякому поводу, злопамятность, наоборот, измельчают и как бы сжимают черты лица, которые при этом могут оставаться даже привлекательными. И заметьте — косметику во всем мире используют в основном для укрупнения тех или иных черт лица, достижения объемности.

Ну а как с теми, кого природа изначально «укрупнила»? Они, как минимум, открыты миру и могут при необходимости настоять на своем. Именно для них могут существовать сверхценные идеи и все прочее, что мы называем «маниями». Они не размениваются по мелочам и могут торговаться, если надо, то и жизнью (вопрос только — чьей?). У них все по-крупному, даже если речь идет о банальном свидании или крутой разборке с перестрелкой. Не обманывайте и зазря не обижайте крупнолицых, и они вполне надежно прикроют вас на линии огня. Проявите живой интерес к их чаяниям и получите сторицей — их верность. Не мельтешите — дело будет сделано, разговор о цене состоится после.

Аспект до сих пор не только спорный, но и политически окрашенный происками нацистской евгеники. Традиционно считают обладателей вытянутых по вертикали голов склонными к рефлексии, абстрактной деятельности и стремлению к преобразованиям окружающего мира по своему усмотрению. Субъективизм, властность и напористость причисляются сюда же. Круглоголовые, наоборот, коммуникаторы и «накопители», вторжение они предпочитают заменять ассимиляцией. Как видим, у длинноголовых и короткоголовых совершенно различны коммуникационные взаимоотношения с миром. Аналогично обстоит дело и с эмоциями. Эмоциональная жизнь короткоголовых более естественная, они лучше резонируют с окружающим миром: это «зажигательные», но в то же время и отходчивые люди. У длинноголовых все гораздо драматичнее, «по-гамлетовски», и мир для них — подмостки сцены.

Следует различать одну яркую разновидность длинноголовых — с чрезмерно вертикально вытянутым черепом, как на древних старорусских иконах. Это уже люди чисто рефлексивного типа, у них явно доминируют чувства и сознание над поступками и действиями. Они могут быть спасителями рода человеческого, гениями в науке и искусстве, но вряд ли окажутся в кресле президента или в маршальском мундире. Жизнь протекает внутри их сверхразвитого сознания, но как именно — окружающие могут только догадываться. В обиходе такой тип лица прочно ассоциируется с интеллектуалами, для которых вбить гвоздь — неразрешимая проблема. Что касается интеллектуализма, то это не всегда верно, но вот то, что лоб (интеллект) и челюсти (действия) явно разделены и не в пользу челюстной части — факт неоспоримый, т. е. то, что голова надумает, отнюдь не всегда станет реализовываться «в натуре». Зато само поведение и действие могут порой удивлять неуклюжестью и легкой странностью. Подобное поведение несколько смахивает на шизоидность, поскольку эта болезнь действительно предполагает рассеченность интеллекта, эмоций и поступков. Ввиду серьезности «диагноза» подчеркнем, что речь идет о чрезвычайно удлиненном типе лица. Неразвитость скул, впалость щек, суженность расположения глаз усиливают предположение о наличии рассеченности целостности жизнедеятельности. Но чаще всего такой индивид просто «уходит» в свой гипертрофированный внутренний мир, назовем его модным нынче понятием — «виртуальное бытие». И если из «той» жизни он не приносит деструкции в мир окружающий — то почему бы и нет. Своеобразие интеллекта в эпоху информационных свершений оплачивается весьма щедро.

Встречается противоположный тип голов: сплющенные по вертикали сверху и снизу, любители дачных участков знают такой тип тыквы. Что здесь можно сказать? Импульсивность и непосредственность действий, непредсказуемая коммуникативность вплоть до нагловатой непосредственности. Одним словом, хорошо тому, кто не всегда ведает, что творит. Благо, что отсутствует тяжеловесная и сокрушающая агрессивность, она при таком типаже скорее чисто демонстративна и дальше тактических успехов не распространяется.

Лево— и правосторонность лица, по моему мнению, — важнейший физиогномический признак, информационную ценность которого трудно переоценить. Известно, что левая часть лица управляется правой половиной мозга, а правая соответственно — левой. Асимметрия мозга — вещь весьма принципиальная. Левое полушарие — это будущее, логика и синтез. Правое — прошлое, образы и эмоции. Представьте: в момент деловых переговоров к вам подходит будущий компаньон с улыбкой на лице и приветливо протянутой рукой. Пусть его сфотографируют в анфас (это не сложно) и сделают на заказ два портрета: а) лицо состоит только из двух левых половинок; б) лицо состоит из двух правых половинок. Результат может оказаться неожиданным. Знакомые очертания исчезнут и перед вами возникнут два совершенно разных незнакомца с присущей только им мимикой. Праволицый в своей улыбке выкажет истинное к вам отношение компаньона. Ведь эмоционально-образная информация никогда не врет. Тщательно припрятанная, но искусственно усиленная двусторонностью правда что-то да и подскажет вам. В свою очередь левосторонний портрет обнажит скрываемые чаяния вашего будущего партнера. В мимике и улыбке, конечно. Проведите небольшой опрос относительно привлекательности портретов среди более-менее проницательных сотрудниц, и психологическое досье на этого человека пополнится информацией, о которой вы не раз еще вспомните. Присмотритесь к лицам — у многих односторонняя, или, как еще говорят, «кривая» улыбка. То же относится и к морщинам, особенно вокруг рта. У людей, несущих груз прошлого или чрезмерно рефлексирующих по поводу своих проблем или несовершенства окружающего мира, гримасой искажается левая сторона улыбки. У тех, кто не ждет для себя никаких особых милостей и не делает ставку на везение, появляется «горькая» складка в правом уголке рта. Чем больше скепсиса и неверия, тем неестественнее правосторонняя ухмылка. Не стоит всецело опираться на таких людей — они уже и сами не верят в надежность и результативность своих будущих шагов… Опущенный книзу правый уголок рта является стойким признаком пессимизма и, что еще хуже, компромиссности. Бессилие и цинизм как форма самооправдания добавят к тому упрямое сжатие губ в правом углу и пару резких морщин вокруг. В противоположность этому левосторонняя гримаса — всегда только реакция на ситуацию, правда, с опорой на прошлый опыт. Понаблюдайте за рождением некоторых человеческих ухмылок: если вы неожиданно рассердились на кого-то, то ваши губы злорадно улыбнуться в левую сторону, если же вы улыбаетесь иронически, т. е. готовы к подвоху, то улыбка перемещается в правый уголок рта. Что поделаешь, нашими установками, то бишь предвидением будущего, управляет левое полушарие, а сигнализирует об этом соответственно правая сторона лица.

Кстати, может быть, вам будет интересно следующее. Наша улыбка — это переделанный в позитив древний оскал, закрепленный глубоко в подсознании еще с животных времен. Поэтому от доброй улыбки до злой гримасы — всего один шаг, и от опытного глаза различия не скрыть. Злая улыбка невольно пытается обнажить так называемые глазные зубы — клыки. Она как бы растягивается в сравнительно узкую обнажающую зубной ряд полоску. При доброй улыбке щель между зубами короче и шире, акцент переносится на зубные резцы и ротовое отверстие. Оно и понятно: зубы-клыки все-таки оружие, хоть и порядком призабытое, зачем при хорошем настроении их демонстрировать.

В целом, как вы уже поняли, гримасы и искажения правой половины лица несут куда более отрицательную информацию о человеке, нежели его левой стороны. Неестественность в установках и расчетах на будущее всегда настораживает. А лучше всего, когда человек улыбается широко (открыто) и приветливо, без искажающих лицо гримас. Пожелаем вам именно такого окружения.

Нужно различать нижнюю челюсть и ее составляющую — подбородок. Встречается массивная нижняя челюсть и слабо выступающий подбородок или, наоборот, заметно выступающий подбородок при относительно неразвитой нижней челюсти.

Размер и форма нижней челюсти — индекс методичности, «животного» упорства и трудолюбия в плане достижения материализованных благ. Вообще, весь челюстной аппарат — это механизм захвата и удержания добычи, не важно какой, лишь бы потом ее можно было усвоить. Чрезмерно развитая челюсть (говорят про такую — «квадратная») выдает людей неуступчивых, решительных и признающих закон силы. Они предпочитают перемалывать и крушить возникающие проблемы. Иногда, к сожалению (если это единственный ведущий признак), под девизом: «Что там думать, трясти надо!» Выступающий острый подбородок добавляет к их тяжеловесности решительность и быстроту натиска. При этом заметно возрастает агрессивность и честолюбие. Острый треугольный подбородок — почти наверняка сигнал о честолюбии и амбициозности его обладателя, к сожалению, при повышенной обидчивости и некоторой убежденности в харизматичности собственной персоны. Возможно, потому, что обладатели выступающего подбородка любят поговорить и в силу самоуверенности никогда не упускают такого случая. Хуже всего, если слабая челюсть сочетается с синдромом неуемной говорливости: тогда перед нами пламенный агитатор, сутяжник, ярый демагог, но всего лишь… на один час и без дальнейших серьезных последствий. Нахрапист, может быть нагловат, но без весомой внутренней самоподдержки.

Еще встречается вариант, когда, казалось бы, в профиль подбородка и вовсе нет, т. е. он до такой степени не выразителен и скошен назад, что никак не просматривается под нависающим ротовым аппаратом. Безвольные, но отнюдь не безопасные люди. Отсутствие внутренней силы, которая обеспечивает некий средний комфорт самоуверенности, они могут с лихвой компенсировать изворотливостью и жестокостью. Повышенная подозрительность (осторожность) добавляет шансы на успех, если они наносят удар первыми. При этом глубоко в душе они все равно остаются мнительными и уязвленными. Увы, жевательная резинка здесь бессильна. Кстати, «жуйки» вошли в моду именно благодаря свойству создавать имидж «сильной личности». Зрительный акцент на занятой работой челюсти усиливает ее весомость и придает толику уверенности жующему. Жизнь ведь ставит иногда проблемы и пострашнее кариеса.