Владелец пятой печати (СИ)

Тарасов Вадим

Что делать рыцарю-инквизитору 15 в., который попал в иной мир, где живут добрые гномы и злобные эльфы? Объявить им крестовый поход, или встать на их сторону и бороться с еретиками? Неужели и здесь запылают костры, а в подземельях будут кричать под пыткой? Решать теперь неосторожному воину церкви.

Тарасов Вадим

Владелец пятой печати. Часть 1

ГЛАВА 1

Из архива дворца архиепископов Нарбоннских.

Фрагмент неотправленного письма к Верховному

Инквизитору Франции, кардиналу Гильому

Меричи от члена Трибунала Sanctum Officium в

Нарбонне, квалификатора Роберта ле Вуграйе,

ГЛАВА 2

Ирменг Борнуа, магистр алхимии, в недавнем прошлом — скромный смотритель маяка рыбацкого поселка Сен па Жерми, алхимик, обвиненный в демонолатрии специальным послом Инквизиции, пришел в себя.

Немного саднил затылок, болели обожженные ярким светом глаза, по щекам текли ручейки слез. Сквозь разбитые окна наклонившейся фонарной площадки светило солнце, пробивалась небесная синева, а где-то рядом, безмятежно кричала кукушка. Алхимик громко чихнул. Когда башня начала рушиться, сознание он не потерял, поэтому опамятовался бакалавр достаточно быстро. Пошатываясь, попробовал подняться на ноги и осмотреться. Удалось это лишь со второй попытки, икры свело судорогой. То, что он увидел, привело Борнуа в ступор.

Привычный пейзаж исчез. Вместо штормового моря, маяк окружало море зелени, низкие черные тучи сменили белесые купола летних облаков, а раннее утро превратилось в полдень. Далеко на северо-западе сверкали покрытые снегом горные вершины.

Борнуа упал на колени и громко запел первое, что пришло в голову — гимн "Lauda Sion Salvatorem"

[23]

местами срываясь на фальцет и путая фразы. Потом погладил выщербленные доски площадки.

ГЛАВА 3

Несмотря на то, что утро началось отвратительно, Ирменг пребывал в хорошем расположении духа. Свое пленение он воспринял, как указующий знак, а в коротких репликах, которыми обменивались его похитители не было ни угрозы, ни неоправданной жестокости, тем более, что их слова были ему понятны. Конечно, постоянно чихать в пыльном мешке неприятно, как и страдать весь день от жажды и голода, а так же перемещаться с мокрыми штанами, но терпение алхимика было вознаграждено: к концу дня его освободили от пут и сняли с головы полотняное узилище.

Борнуа часто заморгал, жмурясь от дневного (точнее — вечернего) света, и застыл в изумлении, забыв о требованиях своего организма. Вокруг стояло около десятка зеленоватых бесов. Такого поворота событий он не ожидал, а по сему заорал во всю силу легких, знакомя окрестные горные вершины с переливчатым тирольским напевом. За что тут же получил пинок в живот, прервавший его упражнения в сольфеджио.

— Замолчи, червь, — голос беса звучал нежно и рассыпчато, как колокольчик, что ни как не вязалось со смыслом слов и предшествующими действиями его обладателя.

Борнуа резко поперхнулся и во все свои слезящиеся два глаза уставился на существо, столь грубо с ним обходившееся.

ГЛАВА 4

Борнуа пришел в себя к вечеру. Правда, какого дня — он не знал. Цепей и колодок не было, алхимик ехал верхом на лошади в сопровождении отряда верховых эли. Последнее, что он помнил — как его завели за скалу, потом пришел Сэфриоль, крики пленных, эли сказал — не надо бояться… Дальше — туман. Память терялась, были только какие то тени и образы, как будто он все это время спал.

Рядом неторопливой рысью шел конь Старшего Всадника. Кавалькада следовала по широкой брусчатой дороге и подъезжала к полуразрушенным стенам города, до которого оставалось около полутора лиг.

— Где мы, месстре? — набравшись храбрости, спросил Ирменг, вновь ощущая себя нашкодившим щенком.

— Рядом с Верлом, городом людей и эли у истоков Циноры. — снизошел до ответа Сэфриоль.

ГЛАВА 5

Крарнил нашел дес Хизе на конюшне, где тот внимательно осматривал скакунов, доставшихся ему призом в бою с ярги. Один жеребец, с ногами, как будто одетыми в белоснежные чулки до середины бедра, с несколькими белыми пятнами, разбросанными по вороному крупу, глянулся ему особенно. Сильные мышцы, поджарый живот и широкая грудь — говорили о хорошей порции благородных кровей. Похоже, что и характер у скакуна был подходящий — в меру задиристый и драчливый, и в то — же время — покладистый, по отношению к хозяину. Рыцарь провел на нем часть пути в Роран и был вполне доволен. Крокус, конечно, конь неплохой, но для боя, который привык вести дес Хизе, где все решала скорость и маневренность, а не толщина лат — не подходил совершенно.

— Пожалуй, я назову его Белоногом, — сообщил комиссар юноше.

— Хорошее имя, — согласился тот. — Отец просил передать вам деньги за боевую добычу, что бы у вас были средства на текущие расходы, — он протянул рыцарю тяжелый кошелек. — Здесь полторы сотни серебром и три золотых корбуса. — мешок с деньгами солидно звякнул и перешел из рук в руки.

— Благодарю, Крарнил. Мы можем идти?