«Сила судьбы», — странная фраза. Почему он вспомнил ее именно сейчас, когда добился исполнения своего самого большого желания?

Он повернулся через левое плечо и пошел назад, ступая твердо и прямо.

Старая привычка, привитая в кадетском Космическом Корпусе. Сейчас так ходить не учат. Да и самого Корпуса давно нет. Со стороны выглядит, наверное, забавно. Высокий седой старик с обезображенным лицом марширует туда-сюда, надутый, как индюк. Элоерт Гленч, в прошлом- знаменитый космопилот и ветеран «сверхдальней разведки», сейчас — профессор электроники и член Высшего Совета Ученых, важная птица. Не потому ли так глазеют на него охранники, стоящие в оцеплении? Совсем молодые ребята. В их годы надо заниматься делом, а не изображать из себя живую изгородь.

Он повернулся и пошел обратно.

Да, другой такой победы ему уже не одержать. Просто не хватит времени. Чтобы идея созрела, нужно много времени, чтобы ее осуществить — еще больше. А сколько ему потребовалось еще и сил, терпения, воли! Если он не испытывает сейчас особой радости, то это потому, что устал. Или потому, что так и не убедил полностью Совет. Он добился своего большинством всего лишь в три голоса. А это очень мало, и положение его остается непрочным.

После того как звездолет вошел в режим свободного полета, капитан «Гермеса» командор Рэм Хартли передал управление автомату и устало вытянулся в кресле.

Неплохой, «мягкий» старт, черт возьми! Как он устал от глупой суеты при подготовке и погрузке. Неплохо бы отдохнуть и взбодриться.

Но как?

Приказав второму пилоту занять свое место, Рэм направился в бар. Там было непривычно темно и пусто: спецрейс — не для туристов.

Робот-бармен одиноко торчал на своем рабочем месте за стойкой. Работы у него не будет весь рейс, но это его не трогало. Хартли приказал приготовить коктейль, сел и стал смотреть в пустой зал.

Гленд вошел в диспетчерский зал Центра Управления Погодой Дионы через служебный вход и остановился, удивленный ярким светом и многолюдием. Всякий пункт управления ассоциировался у него с теснотой и обилием приборов, с полумраком и настороженной тишиной. А здесь, в огромном зале, толкалось и шумело множество народа, яркий свет исходил из сотен телевизионных экранов, полностью занимавших три высокие стены и купол потолка. На экранах шел дождь и светило солнце, царили зима и лето, были день и ночь. Станции слежения Управления, разбросанные по всей планете, давали непрерывную информацию. У четвертой стены, где располагались ЭВМ, двигались люди в униформе. Гленд узнал своих сотрудников. Вот от них отделился Пол и направился к нему. Гленд поморщился, у него болела голова и подташнивало после гибернации, хотелось побыть одному, не торопясь осмотреться. Но Пол уже подходил, возбужденный и радостный.

— Все идет по плану, — начал он, позабыв поздороваться. — Задействовано тридцать три процента цепей мозга, остальные заблокированы. Уже накачиваем его информацией. Скоро можно подключать к управлению.

— А как… сам «Малыш»?

Гленд хотел спросить: «Как чувствует себя „Малыш“?» Но подумал, что вопрос прозвучит странно для Пола, и поправился.

— Нормально. Считает без заминки. Ранжирует полученную информацию.

— Ты уверен, что это необходимо? — Роже замешкался перед железными дверьми.

— Да, — Ллох был немногословен, как всегда. — Мы должны…

— И обязательно стучать посохом? Фотоэлементы давно сработали, и хозяева станции уже знают о нас.

— Да, да. Постучи, пусть знают. Мы — путники, просим пристанища. Они не откажут.

— Хм, — с сомнением произнес Роже и поднял посох, сделанный из корня ползучего дерева. Раз! — гулкий удар отдался внутри, пронесся по бесконечным коридорам, потревожил сон летучих мышей. Два! — звук вернулся, исказившись в лабиринте переходов, подняв и закружив черные пылинки по углам пустых залов. Три! — откройте, это судьба стучит в железные ворота.

— Итак, субчики, — Юз стоял, широко расставив ноги, играя лучеметом. За спиной у него торчали два охранника. — Мы договорились, что вы сидите тихо, в наши дела не вмешиваетесь. И что же? Опять ваши фокусы?

От удара в челюсть у Роже подкосились ноги и позеленело в глазах.

— Час назад вы виделись с Арно и вот — он уже мертв. Наткнулся на склад старых боеприпасов. Это ты его навел, гниль, знал, где был склад, и навел, Юз пнул Ллоха, и тот мягко откатился в сторону.

— Не бей его, он старик, — Роже вскочил и бросился к Юзу. — Бей меня!

— Сейчас! — Юз широко размахнулся, метя в переносицу, но голос из динамика сказал: «веди их ко мне», и Юз передумал. Он с досадой посмотрел на рацию, которая болталась у него на шее, кивнул охранникам: — Давай их, ребята, к Капитану. Потом кости пересчитаем.

Роже сквозь сон услышал, что Ллох зовет его. Зов был тих и спокоен. Роже сказал: «Сейчас» — и заснул еще глубже. Потом вдруг проснулся. Он понял, что Ллоха нет рядом. Впечатление было неприятным. Роже давно привык, что мысли его и Ллоха переплетаются и дополняют друг друга. Сейчас Роже казалось, что холод наползает на него из темноты.

«Ллох, старина, где ты?», — позвал Роже. В сумраке он разглядел свечение. Ллох был рядом, но не отвечал. Роже понял, что друг без сознания, вскочил и стал беспомощно ощупывать его. Как узнать, что с ним? Как глупо, что Роже даже не проснулся на его призыв о помощи.

У него вдруг мучительно заныли зубы. От тоски, боли и отчаяния Роже заметался по ка мере. Маленький предмет со звоном отлетел в сторону от удара ноги. Роже поднял его и стал ощупывать. Он был лишним здесь, этот предмет. Роже понял это. Он постарался разобраться, как учил его Ллох, вникнуть в суть предмета и почувствовать скрытое движение, словно чужая воля напряженно делала что-то в темноте.

Роже догадался: ультразвуковой генератор!

Вот отчего у него болят зубы, а Ллоху приходится туго. Роже со злобой бросил генератор на камни пола и стал топтать его. Он был подброшен кем-то и сейчас, безопасный и незаметный для людей, медленно убивал Ллоха.

Вцепившись в сухие стебли, Марк подтянулся последний раз и вытолкнул тележку на пологую вершину холма. Дыхание с хрипом вырывалось из легких. Марк замер, упираясь кулаками в землю и уронив голову. Словно в тумане, он видел, как капли пота с его лица падают в пыль. Проклятая тележка последние метры подъема была невыносимо тяжелой.

Иногда во сне Марку казалось, что удерживает его в этом мире лишь эта тележка. Что нужно только отстегнуть ремни, оттолкнуться руками, и тело его снова будет отдано во власть ветра и солнца, как прежде, когда он летал на рукокрыле. Но это было лишь сном. Без тележки он как без ног. Тележка заменяла ему ноги, которых у него не было.

Марк выпрямился, снял меховую шапку и вытер лицо. Горячий ветер не приносил облегчения, он тяжело топтал плоские холмы, рвал и уносил пыльное марево, пронзительный, как лезвие. Засуха, ветер пустыни — сахлеб.

Только в низинах еще синели кое-где не тронутые жаром голубые полосы исс-люфы шедарского хлопка.

В узкой и глубокой долине, зажатой холмами, Марк рассмотрел деревья и черепичные крыши. Это местечко называлось поэтично и странно. Юэль название городка звучало для него музыкой надежды долгие годы. Когда он впервые узнал о нем?

Мы уже неделю дрейфовали в свободном космосе, а к звездному скачку еще не были готовы. Последние дни были для меня особенно суматошными. Шутка ли: на триста честных граждан, позаботившихся о билетах, оказалось пятьсот безбилетников — всех мастей и видов!

Большинство из них были бюрократами, возвращающимися в метрополию после окончания службы. Все они ссылались на занятость и совали мне записки с «влиятельными» подписями. Записки я брал, чтобы подшить для отчета, но положенную плату требовал. Много было разбогатевших жуликов, эти сетовали на забывчивость и предлагали взятки, полагая, что так дешевле. «Честных» зайцев, не имевших денег на проезд, оказалось не так уж много, для них я нашел работу на камбузе. Туда же я отправил бродячих проповедников, не плативших по идеологическим соображениям. Несколько человек оказались не на том рейсе — этих пришлось долго уговаривать, потому что снова вызывать посадочный корабль не приходилось и думать. Двоих деятелей, числившихся в розыске, и одного сумасшедшего пришлось изолировать.

Впрочем, наш галактический лайнер, именовавшийся официально ДКАС, относился к этой возне внутри себя довольно терпеливо и благожелательно. Что означает ДКАС, растолковать вам не могу: тайна эта, как говорится, теряется во мраке веков. А между собой мы зовем его просто и ласково: ГАЛАКТИК.

Итак, Галактик терпеливо ждал, предоставляя для размещаемых «зайцев» все новые жилые ячейки. А для меня сложность заключалась не в том, чтобы стребовать деньги, плата особого значения не имела, — а в том, чтобы понять на что каждый пассажир способен. В билете обычно функциональная пригодность указана, а если билета нет?

Вот и приходится становиться психологом.

Я пришел в себя после скачка и стал разбираться, куда это нас занесло.

Результаты меня разочаровали — это был не конечный, а промежуточный пункт смещения, захудалая звездная система под номером…

Придется снова ждать несколько дней или недель, пока Галактик соберется с силами. И что это его сюда потянуло? Конечно, в расписании всегда есть такие запасные станции, но Галактики выходят из режима крайне редко.

Может быть, он хотел повидаться с кем-нибудь из своих? Говорят, что потребность в общении — один из сильнейших стимулов их деятельности. Но космос вокруг был абсолютно пуст. Ошибся? Или ему мешало что-то, некое предчувствие? Бывает, что Галактики довольно точно предвидят ход событий.

Говорят также, что когда-то давно Галактики были разумными и свободными существами, одинокими путниками во Вселенной. Что и пошли они на симбиоз с людьми из потребности опекать кого-то и из страха перед космическим одиночеством.

Последовавшие несколько дней я занимался размещением кнопсов, а остальной публике позволил отдаться невинным развлечениям.

Пусть поют и пляшут друг перед другом, только бы не мешались под ногами. И вот однажды ко мне ворвался Циклоп, он задыхался: — Там у них… собрание!

— Что-что? — Я не понял, потому что такого слова в моем лексиконе не было.

— Они собрались вот так… — Циклоп широко развел руки, потом свел их на груди: жест, который мне очень не понравился. — Этот сумасшедший проповедует перед ними!

— Вот черт! — Мы вместе бросились вон.

Мы были уже почти готовы к скачку, во время последнего обхода ноги сами привели меня к каюте Покровителя. Я раскрыл дверь — каюта была пуста. А чуть поодаль, в коридоре лежал Циклоп с разбитым черепом.

— Циклопушка, дорогой! — я встал на колени и ощупал его. — Неужели и твой глаз тебя не спас? Как же так?

За нее время службы я впервые увидел убитого на Галактике. Все пропало, Галактик с трупом на борту никуда не полетит.

Я бросился в трюм, там было обширное помещение, где кнопсы обычно собирались. И, конечно, Покровитель был там, он ходил по коридору между двух рядов кнопсов и держал речь:

— …вашей доверчивостью пользуются, вас эксплуатируют. Зачем вообще верхи, если есть низы? Деление на нос и корму — это несправедливо. Зачем вы, честные труженики, должны быть кормой, а кто-то там носом? Вам достается черновая работа двигателей, а кому-то удовольствие навигации…

Дни потекли долгие, тяжелые. Циклоп ухаживал за мной, он приносил дурные вести.

К моему удивлению, Покровитель даже не пытался завладеть шлемом управления Галактикой, шлем лежал у меня под кроватью. Либо он очень наивный человек, либо осведомлен о ситуации очень хорошо.

Я решил это проверить, вызвав его на разговор. Случай представился скоро, Покровитель часто ко мне наведывался, и в последнее время — без эскорта. — Мне казалось, что кнопсы его раздражали своим тупым обожанием и неотступностью.

Развалившись в кресле, он обычно весело болтал, «отводил душу человеческим разговором» — по его словам. И вот выбрав момент, когда Серого не было рядом, я спросил его прямо:

— Вы же умный человек. Неужели вы рассчитываете пустить корабль без меня?

От нечего делать Айер рассматривал собственное отражение в зеркальной стене бара. Над рядами бутылок виднелась длинная плешивая голова с кислой миной на физиономии. Одним словом, самосозерцание не улучшало и без того скверное настроение чиновника.

На его покашливание и осторожный стук по стойке бармен отвечал лишь небрежным кивком и отворачивался к другим посетителям.

В эти моменты Айер был готов провалиться, ему казалось, что все вокруг догадываются, что он — лишь мелкая сошка, решившая шикануть с получки.

Вдруг сильный удар по спине чуть не сбил его с табурета:

— Айер, дружище, ты откуда здесь взялся?

Переговоры происходили в небольшой полутемной комнате. С одной стороны обширного стола горой возвышался «бык» — толстый пожилой гражданин в полумаске, с другой — Бимов с нервным худым типом.

— Мне рекомендовали вас как лучшего «ловца», — сказал «бык» глухо, с одышкой.

— Гм, гм, — многозначительно ответил Бимов и с достоинством кивнул на соседа. — Мой консультант, в прошлом — известный ученый, врач и психолог. Зовите его Реклю.

— Мои телохранители, — представил «бык». — Не знаю, с чего начать…

— Начните с начала, — посоветовал Бимов. — Что навело вас на образ?