«Надо быть полным идиотом, чтобы бежать марафон перед решающим интервью!» — сказал ему Мишка лет пятнадцать назад, когда они поступали в медицинский. Дан, конечно, не послушал, да еще и накинул из ребячества пару километров, и ничего, чувствовал себя наутро как никогда уверенно. Теперь, почти через пятнадцать лет, он снова решил пробежаться часочка два–три–четыре, сколько организм сможет. Только сейчас ставка была гораздо больше — не какой–то там вступительный экзамен, а дело всей его жизни. И если тогда он наглотался по молодости риталина, запив его тонизирующим коктейлем, то сегодня к его услугам был полный арсенал самых современных средств, как легальных, так и не совсем.

Дан решил направиться из киббуца Гиносар на север и, по крайней мере, обогнув добрых две трети Кинерета, закончить пробежку в Дгании; а если хорошо пойдет, то и в Тверии, или, на что он почти совсем не рассчитывал, замкнуть там же в Гиносаре шестидесятикилометровое кольцо вокруг озера. Полная луна находилась у него за спиной, и наглая бестелесная тень не давала себя обогнать, но он знал, что через какой–нибудь час, повернув к востоку, они сравняются, а еще через полчаса он вырвется вперед, и тень, недовольно сопя, будет безуспешно преследовать его до самой южной оконечности Кинерета, где природой ей будет позволено взять реванш. Дан слегка подтянул на поясе сумку с питьем, наломанными кусочками горького шоколада и энергетическими таблетками, надел очки и наушники, и наощупь нажал на кнопку «старт». Несколько минут ему понадобилось, чтобы разогреться и войти в привычный ритм. Когда дыхание окончательно установилось, он сосредоточил взгляд на цепочке огней на северном берегу озера и восточнее — на склоне Голан.

Но пройдет еще часа два, пока он достигнет «тридцатого километра», порога, известного всем марафонцам, когда опустошенное тело, растратившее, кажется, все силы до последней капли, отказывается двигаться дальше, и нужно, сжав зубы, преодолеть эту преграду, когда каждый орган, каждая мышца кричит «остановись — не могу!», и хочется только одного — сейчас же прекратить эту мазохистскую пытку. Лишь тогда, когда второе дыхание давно уже закончилось, приходит третье, подвластное немногим, и размеренный упругий звук пружинящих подошв, сопровождаемый лягушачьим концертом в прибрежном тростняке и мерцанием огоньков вдалеке, нагоняет такой приятный транс, почти гипноз, дающий мыслям полный простор и свободу улетать запредельно далеко, как будто отделившись от хозяина.

Ради этого транса он, собственно, и затеял этот, совершенно неразумный с точки зрения всякого рассудительного человека, ночной марафонский забег.

Дан попытался представить, какая неожиданность может ждать его завтра, но ничего путного в голову не приходило. Ясно было только одно — он вышел в финал, да не просто в финал, и не только с большой буквы «Финал», а всеми огромными заглавными «ФИНАЛ», занес ногу на ступеньку своей мечты, и осталось только не оступиться, а утвердиться на этой ступеньке… Он давно уже потерял счет экзаменам, тестам и проверкам, которые ему пришлось пройти: профессиональным как врачу, на физическую выносливость, на психологическую устойчивость и совместимость, на логическое и нелогическое мышление и еще черт знает на что. «Игроки в покер» — так он называл про себя бесконечных своих экзаменаторов за их непроницаемые лица и абсолютный отказ идти на любой человеческий контакт или вообще выражать какие–либо чувства.