Дневное светило медленно погружалось в расцветшие всеми оттенками красного воды Кораллового моря. Сейчас солнце Лантара напоминало гигантское оголовье раскалённой булавы. Не зря почитатели ангелианской религии представляли солнечного ангела Хасмиала крылатым великаном с огненной булавой и ослепительно сияющим щитом.

Наблюдающий за закатом из высокого стрельчатого окна чародей знал, как на самом деле выглядит прославленный воитель небесного воинства. Когда‑то давно судьба свела его со Стражем небесного света, как называют небожителя клирики. О той встрече у мага в расшитых золотом и серебром одеждах остались крайне неприятные воспоминания.

Человек в кресле, — а чародей был человеком в последние столетия, — прищурился. Немолодое лицо пересекли глубокие морщины, на правильные черты легла тень печали. С каждым лучом уходящего солнца маг омрачался, становясь более жёстким, словно подступающая темнота. Когда последний сполох светила потух, и на небе зажглись первые звёзды, он откинулся на спинку кресла, зло оскалившись в ночь.

Сегодня исполнялось ровно семь тысяч лет с прихода в Трёхлунье Карубиала, Божественного Единорога, предводителя светлоэльфийского пантеона. «Ангел, посланный наставлять старшие расы на путь истинный» — так говорили о нём теологи людей. Эльфы считали пришельца, не имеющего никакого отношения ни к творению Детей Звёзд, ни к созданию Лантара, воплощением Природы. С его появлением Праматерь оказалась в забвении, звёздные божества отодвинулись на второй план, заняв места в свите нового бога — ангела.

Маг болезненно поморщился, вспоминая ночь, давшую начало эпохе ангелов и ставшую концом для несогласных отринуть старую религию. Религиозные войны, пожалуй, самые отвратительные и жестокие у разумных, хотя многие ошибочно приписывают им трансцендентную чистоту и субстанциальную справедливость. Древний порядок аллиров

1

безвозвратно канул в реку забвения. С ним умчались вдаль счастливые времена юности чародея и множества разумных, выступивших против новоиспечённого главы пантеона.