Через три месяца, после того как Хэролд, оставив жену и детей, переехал к Джанет, она собралась в Вашингтон. Хэролд чувствовал себя так, словно его обобрали. Отговорить ее от этой поездки ему не удалось. Окружающим он говорил, что ушел от жены, так как решил наконец снова стать мужчиной, распоряжаться жизнью по своему усмотрению и, самое главное, вернуться к живописи. Но сам-то он знал, что оставил жену, потому что Джанет была отличной любовницей. Имелись и другие причины: его излечение от алкоголизма, усталость от многолетней работы преподавателем-искусствоведом, когда он вынужденно пренебрегал своим талантом художника, и наконец отказ Гвен переехать вместе с ним в Нью-Йорк. И все-таки ни одна из этих причин не была достаточно серьезной для того, чтобы взять на работе годичный отпуск и сняться с насиженного места. Все дело решил персикового цвета купальник Джанет, плотно облегавший ее аппетитную задницу.

Все первое утро после ее отъезда Хэролд приводил в порядок кухню и отчищал большую кастрюлю от пригоревшего цуккини. Джанет сварила ему суп и еще оставила две банки индийской пряной овощной приправы, полный сотейник тушеной телятины, а также два каравая ирландского пресного хлеба. Она любила разные национальные блюда.

На уборку крошечной кухни у него ушло два часа. Потом он приготовил себе завтрак, разогрев вчерашнюю мятую картошку с жареным луком и залив ее яйцом. Сварил в большом кофейнике две чашки кофе. Прихлебывая обжигающий напиток, то и дело бегал в гостиную, где у него стоял мольберт с недавно начатой картиной. И с каждым разом при взгляде на полотно сердце у него сжималось все больше. Работа продвигалась с трудом — все выходило глупо, академично. Да и не могло получаться по-другому: ему не хватало Джанет.

Джанет была довольно удачливым агентом по закупке и продаже произведений народного творчества. Хэролд познакомился с ней на приеме в одном из музеев. Она и сейчас отправилась в Вашингтон, чтобы проконсультировать кого-то в Национальной Галерее. А ему она сказала так: «Вряд ли тебе следует ехать со мной. Время от времени нам нужно хоть ненадолго разлучаться, а то меня уже начинает здесь все раздражать». Хэролд понимающе кивнул, но сердце у него сжалось.