По традиции этот номер «Роман-газеты» открывается портретом автора. Всмотритесь в лицо Нгуен Динь Тхи: как оно хорошо. В нем и душевная сила, и мужество, и великое благородство. Когда я впервые увидел Тхи, меня поразило именно его лицо: что-то было в этих чертах от героев вьетнамского эпоса, какими их воссоздали умельцы по лаку и дереву. Помню, в ту первую встречу Тхи говорил, что своеобразными символами сегодняшнего Вьетнама стали винтовка и велосипед. У всех за спиной винтовка: у крестьян, стоящих по колено в воде на рисовом поле, у рыбаков, осторожно ведущих свои джонки вдоль лесистых берегов, у рабочих… А велосипед? Он способен пройти там, куда не проникнет ни автомашина, ни двухколесная вьетнамская фура, а при дополнительной бамбуковой раме может взять треть тонны. «Шутка ли, треть тонны! — воскликнул Тхи. — Что хочешь, то и думай: где он, предел прочности!» — «Разумеется, не только вещи, но и человека?» — спросил кто-то из нас. «Именно человека! — ответил Тхи. — Он явил такое, во что не просто поверить…»
Я невольно повторил: «Он явил такое…» Повторил и подумал: наверно, эти слова и о Нгуен Динь Тхи.
Жизнь писателя воедино слилась с жизнью борющегося Вьетнама. Он родился в 1924 году. Его патриотическое сознание мужало в Ассоциации спасения родины, в которую он вступил юношей. Сын Вьетнама, Тхи все эти годы шел дорогами джунглей… Первое время — как боец-партизан, сражающийся с колонизацией французской, позже американской. Своеобразным военным дневником писателя в это время стали романы и повести, его рассказы, стихи, поэмы. Дневником, который возникал в окопах стрелкового взвода, в блиндажах ракетчиков, в подземных ангарах летчиков.
Часто бывает так: поэт, начавший писать прозу, навсегда оставляет стихи. В творчестве Тхи поэт не противостоит романисту, а помогает ему. Прозаик учится у стихотворца точности и емкости языка, поэт у прозаика масштабности видения и мышления. Прозаик Тхи — автор книги рассказов «На берегу реки Ло», романов «Прорванные берега», «Вперёд, в атаку!», повестей «В огне» и «Линия фронта прочерчивает небо». Поэт Тхи — творец стихов, любимых народом, глубоко гражданских, философских, лирических, восславляющих подвиг Вьетнама. Человек деятельной мысли, Нгуен Динь Тхи всегда занимал высокое общественное положение в стране. Ныне он один из руководителей Ассоциации литературы и искусства, генеральный секретарь Союза писателей.
Что характерно для творческого почерка прозаика Тхи? Он верит в ценность непосредственно виденного, в эмоциональную силу факта. Тхи как бы протоколирует войну, при этом нередко языком спокойно-будничным. Его увлекает хроника с ее достоверностью события, доподлинностью самого духа войны. Может показаться, что, творя таким образом, писатель самоограничивает себя, не использует всех прав, принадлежащих художнику издревле. Если подобное мнение возникает, оно неверно. Чем подлиннее выглядит произведение, тем большего умения требует от писателя. Особенно в такой трудной и своеобычной сфере художественного мастерства, как характеры. Тхи не просто рассказывает о событиях войны, он изображает людей, повествует о них психологически достоверно и глубоко.
Батальная проза писателя, которую так убедительно характеризуют повести «В огне» и «Линия фронта прочерчивает небо», переносит нас на землю Вьетнама, дает возможность увидеть сражающийся народ, почувствовать глубину его трагедии. Сегодня во Вьетнаме нет человека, которого война не задела бы железным своим крылом. Поистине горе страны переплелось с личным горем ее сыновей и дочерей. Враг применил здесь знаменитую формулу угнетателей: разделяй и властвуй. Вьетнам был разделен, но враг не обрел над ним власти. Едва ли не впервые древний метод колонизаторов не сработал. Произошло это по воле соотечественников писателя, а точнее — благодаря таким, как Нгуен Динь Тхи. Первое, что говорит автор своими повестями: люди, заклеймите агрессора и помогите делу вьетнамского друга — война еще жжет живое тело его родины.
Как ни коротка эта заметка, справедливо отметить труд переводчика. Наверное, надо быть верным своему призванию так, как верен ему Мариан Ткачев. Не раз и не два в год летит он в дальний конец планеты, пересекает страну отнюдь не по самым спокойным ее тропам с единственной целью добыть произведения, способные поведать советским людям о подвиге Вьетнама, — добыть из огня войны. Книга, которую предстоит прочесть читателю, такая книга.
Савва Дангулов
I
Ночь. Сквозь ветер и дождь вымокший «газик» с потушенными фарами поднимается, сползает вниз и снова взбирается по бесконечным холмам. В машине — тишина, тускло мерцает огонек сигареты, иногда он разгорается ярче, и красноватый блин света, отражающийся в ветровом стекле, очерчивает в темноте неясные контуры касок.
Суан, сидя рядом с Хоа, ведущим машину, пытался разглядеть дорогу, но впереди все тонуло в слепой темноте ночи. Дык, сидевший сзади, кажется, наконец задремал. Младший лейтенант выглядит очень усталым: эта ночная поездка измотает кого угодно! Один Виен дрыхнет как ни в чем не бывало и только похрапывает на ухабах.
Дорога тянулась через залитые водою поля. Колеса проваливались в выбоины, и машину швыряло из стороны в сторону.
— Эй, Хоа! Осторожнее! — Суан весь подался вперед.
У самой дороги мелькнул силуэт человека, еле заметный под низко нависшей кроной баньяна.
II
Уже недалеко от переправы их застиг ливень. «Газик» пробирался по дороге сквозь плотную стену дождя, ловко лавируя между огромными грузовиками. Неожиданно он затормозил, едва не уткнувшись радиатором в шлагбаум. Суан и его спутники разглядели слабый желтоватый огонек коптилки в хижине на обочине дороги.
— Чья машина?
— ПВО! Пропустите на паром, товарищи.
— Подождите.
Человек невысокого роста, в ноне и нейлоновой накидке вышел из хижины с фонарем в руке. Он подошел к машине и поднял фонарь. И тут Суан увидел, что перед ним стоит девушка лет двадцати. За спиной у нее была винтовка, повернутая стволом вниз. В лучах фонаря под широкими полями нона, с которых струйками стекала вода, можно было разглядеть нежный румянец на ее щеках.
