— Нет, Вано, с этим надо что-то делать… Скоро ведь что получится? Ведь если ничего не менять, то что? Крысодавы, «мазилки» всякие, мастерами скоро станут? А потом что? Гроссмейстерами, да? Как же это, а? Надо нам обязательно с Прохором собраться и всё это обкашлять… И побыстрее… Хватит, наболело!

Славик Полухин старался быть напористым и убедительным. Не получалось — был он многоречив и зануден.

Ваня, не отвечая — щёлк, щёлк, щёлк, — вставлял патроны в обойму. Жёлтые цилиндрики ложились ровно и плотно — не то что бессвязные аргументы Полухина.

— Ну что ты молчишь? Я — учредитель, ты — мастер и учредитель, неужто наше слово не решающее будет?

Ваня поставил обойму на место, беззвучно сдвинул предохранитель и — на вытянутых руках — полюбовался карабином.

Менты тормознули их неожиданно. Прохор выругался. Славка сжался в комочек, став маленьким и незаметным. Ваня бережно положил футляр с «Везерби» на сиденье и вылез из джипа. Прохор — за ним.

Вот так. Это не просто рутинная проверка на дорогах. Майор Мельничук собственной персоной. И персона эта чем-то неприятно озабочена. Чем-то даже взволнована — Ваня встречался с Мельничуком в четвёртый раз и сделал вывод, что лучшим индикатором майорского настроения является его окружённая порослью рыжих волос лысина.

Сейчас лысина отливала в лучах закатного солнца фиолетовым — признак самый неблагоприятный.

— Куда следуете, молодые люди? — поинтересовался майор казённым голосом. Как будто не знал, куда и зачем они ездят.

— Следуем на стадион завода «Луч», на стрельбище, товарищ майор, — в тон ему отрапортовал Ваня.

Отъехав пару километров, остановились. Учредители вышли из передней машины и, отойдя подальше от обочины, устроили внеплановое заседание. Вопрос повестки был один: отложить давно планируемую охоту? Или, вопреки всему, продолжить?

Ваня коротко пересказал разговор с Мельничуком и предложил высказывать мнения.

Велись у собрания официальный протокол, мнение Прохора попало бы туда в объёме не более пяти процентов: было многословным, нецензурным и касалось личных и служебных качеств всей милиции вкупе и майора Мельничука в частности. А также намерений выступавшего в отношении поименованных лиц — намерения оказались, прямо скажем, гнусные и попадали под целый букет статей уголовного кодекса, касающихся преступлений против жизни, здоровья и половой неприкосновенности.

Резюмировал Прохор кратко: продолжать. Два снаряда в одну воронку не падают, а проклятая ментовня свирепствует сегодня лишь на шоссе. На худой конец, очки не набирать, ограничиться баллами.

Последней фразе Ваня не поверил. Опережающий его на два очка Прохор стрельбу по крысам уважал не сильно. К тому же — без пяти минут гроссмейстер. Какое там без пяти минут — удачный выстрел занимает доли секунды.

— Хайле

[1]

, Даниэль! — рука, быстро чертит в воздухе непонятный знак — не то приветствие, не то никому не известный иероглиф. — Я ждала тебя, брат…

— Хайле, Адель! Я вернулся…

— Ты видел это?

— Адель… Ты же знаешь, кому дано видеть это… Но, Гавриил видел. И держал в руках.

— И?..

Славка вернулся в логово странно молчащим. Винтовка в левой руке, в правой — нож.

Нож-ухорез. Короткое кривое лезвие с заточенной вогнутой стороной.

Ваня не понял: неужели нашёл? Странные дела…

— Пойдём, — сказал Славка, не объясняя — куда и зачем.

А Ване вдруг никуда не захотелось идти. Точнее, захотелось — но не с Полухиным и не в тёмный лабиринт, ему захотелось наверх, на свежий воздух, и шарнуть вдребезги карабином о первый камень, и идти налегке, долго-долго идти, и чтоб вокруг была трава, и не было тёмных подвалов, и тёмных подъездов, и тёмных лабиринтов, и тёмных колодцев, и тёмных людей. Чтоб было светло.

Майор Мельничук, когда ехал сюда, не понимал — зачем едет. Модус вивенди последнего случая вообще уже ничему не соответствовал.

Приехав — понял.

…Люди в форме и в штатском деловито работали в студии Тарантино. Деловито — но с перерывами. Выходили на улицу. Вид и аромат близлежащих кустов неотвратимо портился. Не успевшие позавтракать радовались экономии продуктов и средств.

Обычно тело убитого стараются не трогать до окончания работы экспертов. Не трогали и здесь — старались обходить подальше. Эксперты, впрочем, трудились не слишком активно. Стояли у коленопреклонённой статуи, протягивающей кому-то и куда-то свою голову. Чесали в затылках. Гадали, как можно заставить мышцы окоченеть в таком положении.

Ещё гадали — каким из многочисленных наличествующих в студии жутковатых орудий было совершено преступление. На вид — не подходило ни одно. Голова словно была отгрызена. Зубами.

Маленький северный городок.

Грязноватый. Но что-то светлое есть. И мёртвых не так много…

Голод.

Простое человеческое чувство. Проще — только желание облегчиться. Но это — у сытых.

Ящики.

Очередная утренняя пробежка Славика во вторник началась как обычно — неожиданно, примерно через час после рассвета. И завершилась — как обычно. То есть тоже неожиданно. Понятия «как обычно» — «неожиданно» являются противоположными. Но в данном случае сошлись в диалектическом единстве — в Славе Полухине.

И каждое утро постепенно росли количественные показатели — длина дистанции и скорость бега, вызывая подозрения в грядущем, и очень скоро, качественном скачке.

Смысл грядущего скачка был пока не ясен ни Ване, ни Наташе, ни самому Полухину. Вся их предыдущая жизнь, весь её опыт отрицали такой скачок — но скачок приближался, дабы отринуть этот опыт. И, возможно, — жизнь…

Полухин пробежал чуть больше трёх с половиной километров — по спидометру Ваниной машины.

За шесть минут двадцать семь секунд — по Ваниным часам.

Личный состав отряда не давил на воображение своей многочисленностью. Приходилось совмещать должности.

Ваня — командир, он же замполит, он же зампотех, он же зампотыл, он же командир взвода разведки, он же весь упомянутый взвод, он же… — не имеющих желания изучать состав и структуру ПВДНа (противовампирного дивизиона) сразу отошлю в конец списка — …он же механик-водитель единственного транспортного средства. Не джипа — внедорожники хоть и были куплены Ваней, но числились за другими членами «Хантера», Прохором и Максом… Будем реалистами — даже самые положительные герои самых высокоморальных романов к налогам относятся… Как бы сказать… Вы читали те романы? Хоть один высокоморальный герой заполнял там налоговую декларацию? То-то…

Наташка — военврач, она же бессменный дежурный по кухне, она же главный специалист по стратегии, тактике и вооружению врага… (После долгой и жаркой дискуссии они решили, что в изученной Наташей-огромной навозной куче вампирско-упырьских книжек и кассет вполне могут оказаться рациональные зёрна.)

Полухин — пациент медчасти, успевший безнадёжно влюбиться в упомянутого военврача. Но ничем своих чувств не выдающий (так по крайней мере казалось Славке…).

После звонка прошло больше часа.