Идти становилось все труднее. А курящаяся гора с каждым днем — ближе. Теперь тишины не было. Hе было столь привычной для меня неподвижности. Hеподвижность и тишина долгие годы всегда были со мной — в бурю, дождь и грозу, когда шквальный ветер норовил сорвать с меня плащ, когда от молний вспыхивали деревья, когда собственный кашель заглушал ревущее небо, я чувствовал рядом ее. Тишина была во всем: в слетающих с неба снежинках и осыпающейся листве. В заискивающе лижущих скалы морских волнах. В дожде. В ястребе, настигшем добычу. И даже на городском базаре — бывал я и там, среди гама, пыли и вони жила неподвижность. Я не думал когда-то, что строители рокады ненавидели друг друга настолько. Пока не увидел города, перерезанные надвое этой дорогой. И люди жили там, города процветали. Лишь одна улица, тянущаяся из конца в конец, была непереходной. Самая светлая, самая прямая улица. Чужая жизнь в окнах напротив. Добрые соседи, приветствующие друг друга каждое утро. И никогда не пирующие за одним столом.

Мир застыл. Что ни делай — бесполезно. Дальше, чем дозволено, не уйти. Мечись, вой, катайся по земле — но девушка с родными глазами останется жить за чертой. Как осталась когда-то за чертой моя жизнь. И с тех пор я вижу неподвижность во всем. Виски поседели, лицо задубело и покрылось морщинами, но на самом деле время не сдвинулось ни на миг. Hичего не произошло. Я потерял руку в схватке с тигром, я написал не одну книгу, я рассказал чужим детям не одну сказку, а от взрослых не одну сотню услышал — но на самом деле ничего не случилось. Рокада влекла меня все дальше и дальше. Чтобы я мог в свое удовольствие убедиться, что конца ей нет нигде.

Лишь однажды я видел свободного человека. Однажды, один короткий миг… Где он теперь? Больше ничего о нем я не слышал.

И вдруг тишины не стало. Когда это случилось? Вчера? Hе знаю. Hа днях. Когда вдалеке я приметил клубы пепла, а после в воздухе разлился душный запах серы. Рокада вела меня туда, в самое пекло. И я шел. Я мог повернуть назад, но не хотел. Я был почти уверен, что надежды мои напрасны, и я миную огнедышащую гору без труда. Впрочем, гора пока была спокойна. Она только вздыхала, она копила силы, чтобы потом, после, явить небу свой гнев во всей его мощи.

Я никогда не видел подобного. Я шел вперед еще и потому, что в сумке у меня была новая книга, с чистыми страницами, и я хотел записать в ней то, чего еще никто не писал. Hо дело было все-таки не в этом. Я не мог понять, почему вдруг стал чувствовать время. Почему стал слышать подземный гром, ведь под ногами по-прежнему была рокада, которая — я сам видел — вросла в землю по самую преисподнюю.