У Адхары нет ни отца, ни матери: она появилась на свет не естественным образом, как все, ее создали с помощью магии из мертвого тела девушки Элины. Жрец Андрас из секты Недремлющих дал Адхаре жизнь лишь с одной целью: она должна стать Сирен, то есть Посвященной, воительницей, и сражаться против Марваша — Разрушителя, который время от времени появляется во Всплывшем Мире, чтобы дать начало новой эпохе. В первый день своей жизни Адхара просыпается на лугу, ничего не зная о прошлом и кто она такая.

Встреча с Амхалом, страдающим от душевной тревоги молодым Всадником Дракона, переворачивает жизнь Адхары. Это он дает ей имя, а она влюбляется в него с первого взгляда. Чтобы узнать, кто она такая, Адхара отправляется с Амхалом в Макрат, и там, при королевском дворе, она становится компаньонкой принцессы Амины. Амина — внучка королевы Дубэ и короля Леарко, правителей Земли Солнца, и дочь их сына Неора.

Судьба Адхары тесно переплетается с судьбой Всплывшего Мира, которому после долгой мирной эпохи снова угрожают враги, на этот раз с запада. Эльфы, которые покинули Всплывший Мир много столетий назад, когда в нем поселились другие народы, теперь решили вернуть себе землю, которую всегда считали своей. Их ведет Крисс, молодой и очень красивый король, который твердо решил вернуть своему народу Эрак Маар (так на языке эльфов называется Всплывший Мир) и готов ради этого на все. Крисс сделал так, что во Всплывшем Мире начал распространяться мор — смертельная болезнь, которая истребляла и обессиливала народы. Ослабив противника с помощью болезни, король эльфов начал вторжение.

Храм Нового Энавара был переполнен: на его крыльце собралось столько народа, что некоторые из пришедших даже не пытались войти, а окружили вход и ждали снаружи. Пришлось позвать солдат, чтобы из-за давки не произошла трагедия, как уже случилось неделю назад в одной деревне у подножия гор Сершет. В той деревне храм был маленький, чуть больше, чем бревенчатая хижина. Охранявшие его жрецы были молоды и неопытны: тех же, кто был старше, недавно свел в могилу мор. Народ собрался туда из всех зараженных местностей, даже из самых отдаленных. Путь к храму был утомительным, и самые слабые не выдержали его. К концу дня двадцать местных жителей были задавлены в толпе: старики, женщины и один ребенок. Те, кто это видел, рассказывали, что народ шагал по трупам, потому что те, кто шел сзади, толкали передних. Все были готовы на все, лишь бы получить питье, которое лечит от мора, — питье, которое спасет им жизнь. Тогда Теана решила установить дисциплину. Толпа — это чудовище, которым управляют звериные инстинкты, и ее нужно укрощать, как зверя. Необходимо мобилизовать солдат, которые будут следить за тем, чтобы не повторились трагические события прошлой недели, и призвать на помощь странствующих жрецов, которые отнесут лекарство тем, кто живет в глуши, и тем, кто не может прийти сам. Теана обучала их как раз в эти дни, чтобы потом разослать по всему Всплывшему Миру. А пока она решила раздавать питье только в том храме, которым управляла сама, — в храме Нового Энавара, самом большом во всем Всплывшем Мире.

Объявления были развешаны за три дня до назначенного срока и на небольшой территории, но Теана была уверена, что людей будет больше, чем она ожидала.

Паломники начали выстраиваться в очередь уже в самом начале ночи. Началась драка за места, но солдаты сумели прекратить ее без большого шума. На рассвете начался дождь, но никто не ушел со своего места.

Под алтарем, в темноте храма, воздух оглашался стонами и жалобами. Они сливались в одну общую мелодию, а фоном для нее служил тихий, ровный гул — дыхание многих тысяч собравшихся. Среди них были умиравшие, которых родные принесли на руках. Несколько больных умерли прямо в храме еще до того, как началась раздача лекарства. Из одного нефа храма в другой ходили Милосердные в своих масках с кривым клювом. Они давали воду тем, кто хотел пить, и помогали несчастным чем могли.

Теана всматривалась в эту бесформенную и беспорядочно волнующуюся толпу с крытой галереи, которая проходила под самой крышей храма. Два ряда мощных колонн делили храм на три нефа. Стоял пасмурный день, редкие солнечные лучи с трудом проникали в здание через алебастровые окна. Фрески на стенах были почти не видны в полумраке. Казалось, что они изображают призраков из страшного сна и что эти жуткие фигуры угрожают собравшимся в храме. Наступивший день был мрачным во всех отношениях.