Пусть простит меня читатель, за то, что я, целый год после расставания друзей, держал его в неведении о судьбе боярского сына Василия Скурыдина. А между тем, полная удивительных и опасных приключений, она заслуживает полного и подробного их описания. Восполним этот пробел. Вернемся к бедному и несчастному юноше, уходящему на корабле «Олень» в дальнее плавание, с тоской наблюдающему с его борта, как быстро удаляются от него и сливаются в неразличимую массу фигурки людей на пристани, среди которых — милая сердцу Джейн и преданный друг Андрей.

Матросы поставили паруса на всех трех мачтах «Оленя», галеона водоизмещением триста испанских тонн, вооруженного восемнадцатью пушками разного калибра. Под свежеющим ветром с материка паруса сначала захлопали и затрепетали, а потом упруго надулись. Корабль стал набирать скорость, разрезая форштевнем, как ножом, мутные воды Темзы.

Скрылась за поворотом реки пристань с провожающими, а Василий, не отрывая головы, все смотрел и смотрел в том же направлении.

С якоря снимались ранним утром, когда морская даль еще была покрыта ночным мраком. Услышав звуки горна, заспанные моряки бросились занимать свои места, согласно походному расписанию. Десять моряков, под зычные команды боцмана, налегли на вымбовки шпиля, ручного ворота, предназначенного для подъема и отдачи тяжелого якоря. Под его скрип и тяжелый топот матросских ног, цепь медленно пошла вверх. На соседнем «Барк Ройяле», черные силуэты мачт которого возвышались над освещенной сигнальным фонарем высоко поднятой, украшенной резьбой кормой, происходило тоже самое. На нем подняли фок и грот. Корабль медленно пополз в сторону выхода из бухты. Наконец его корпус поравнялся со стенами форта, прикрывающими своими пушками гавань Плимута. Роберт Кросс, внимательно наблюдающий за маневром «Барк Ройяля» с высокой надстройки полуюта, дал команду поднять паруса.

Вслед за «Оленем», подняла якорь и поставила паруса «Веселая Эльза», 30-тонная каракка, груженая припасами.

Рассвет окрасил паруса кораблей в приятный розовый цвет, когда за горизонт начали уходить, становясь неясными в тумане очертания мыса Визард. Вид исчезающих вдали берегов доброй старой Англии не оставил равнодушными даже зачерствелые души старых морских волков. Не у одного матроса заныло сердце от тревоги за тех, кого он оставил на родной земле. Вернется ли он обратно, увидит ли знакомые лица?

Грустен был и Василий. Перед глазами стояли лица Джейн и Андрея, такие, какими он видел их в последний раз. Джейн рукой смахивала слезы текущие по щекам, а лицо Андрея пыталось изобразить улыбку, которой он хотел поддержать друга. Мол, ничего страшного и мы скоро увидимся!

— Тысяча чертей! Бэзил Скуридайн! Куда вы держите курс? — внезапно раздалось у него за спиной.