Толкая дверь бистро, Анн с равным беспокойством подумала о стаканчике белого вина, который предстояло выпить, и о мужчине, с которым предстояло встретиться.

Того, кто должен был ее ожидать, не было.

Вино же, чуть поплескивая, наполняло бокал.

Каждый – ну, или почти каждый – вечер, возвращаясь из издательства, она забегала в «Старину Жоржа». Утолить жажду.

Чаще всего это происходило за стойкой. В этот раз она взяла стакан и устроилась за столиком в глубине зала.

Полностью одетый, Пьер сидел на краю ванны и разглядывал свои черные туфли. Блестеть они решительно не желали. Конечно же, следовало сказать Луизе, чтобы та их почистила, но давать указания – какие угодно – было выше его сил. Насколько он любил, чтобы его обслуживали, настолько же и ненавидел командовать. Ему казалось, что навязывая кому-то свою волю, он ранит достоинство этого человека. По меньшей мере, так он сам оправдывал то, что увиливает от домашних хлопот. В прежней, здоровой жизни Эмильен потешалась над этой его неустроенностью. Пьер поднял валявшийся грязный носок и натер им свои ботинки до блеска. Не проще ли так? Он посмотрелся в зеркало над раковиной, и вид собственных выбритых щек наполнил его радостью.

Погода с самого утра была отменная. Желание глотнуть свежего воздуха, ощутить простор, да и просто подвигаться будоражило кровь. Стоило Анн уйти в свою редакцию, Эмильен тут же заснула. Газету Пьер прочел за завтраком. Доктор придет лишь после обеда. Поскольку больную оставлять одну никак нельзя, за ней присмотрит Луиза, а он идет прогуляться.

И упоенный принятым решением, прошел на кухню. Луиза чистила серебряную кружку, которой никогда не пользовались. «Ей бы мои ботинки так же вот начистить», – подумал Пьер с раздражением и решил было все это высказать. Но не выразил прислуге неудовольствие, а сообщил, что сходит вместо нее за покупками.

– Хорошо, мсье. Вот список.

И протянула ему клочок бумаги, на котором Анн нацарапала несколько слов. Филе камбалы для мадам и одну дораду. Но большую, чтобы хватило на обед.