В Обитаемом мире верят: в начале времен князь небожитель Ависма восстал против Вседержителя и был заточен в Подземелье. Так верят. Но далеко на Севере, в портовом городе Анвардене, потерявший память молодой бродяга Дайк видит странные сны. Сны о небожителях Ависмы, оставшихся на земле и основавших таинственное царство Сатру.
Бред сумасшедшего?
Так считают все, знающие Дайка, даже влюбленная в него лекарка Гвендис.
Но однажды, следуя за своими видениями, бродяга уходит в далекое странствие – и возвращается с драгоценным камнем немыслимой красоты, некогда зарытым в землю царевичем Сатры.
Кто же он?
И кто дал ему дар видеть незримое, помнить о том, чего не знают, не могут знать люди Обитаемого мира?
Гвендис понимает – пробудить истинное «Я» Дайка поможет лишь ее целительское искусство…
Часть I
Сны Дайка, портового бродяги, сводили его с ума. Он видел незнакомцев, которых мог назвать по именам, и неведомые края, о местоположении которых догадывался. Сны были похожи на воспоминания. И это больше всего мучило Дайка: ведь наяву воспоминаний у него не было совсем.
Дайк знал о себе только то, что почти три года назад в море около побережья Анвардена его, закованного в ржавые кандалы, подобрал рыбацкий баркас. Он не утонул, потому что цепь прочно обмоталась вокруг обломка мачты. Одет Дайк был только в штаны и заношенную рубашку, поэтому по одежде о нем ничего нельзя было толком сказать. В онемевшие ладони въелась смола: бывший матрос? В цепях – может, и раб. Рыбаки осмотрели тело, но клейма не нашли.
Трое друзей из прибрежной деревни вместе держали один баркас. Они посовещались, что делать с полумертвым оборванцем. Выбросить снова за борт – об этом не шло и речи: не в обычае рыбацкого братства, каждый из которого может оказаться без помощи в море, дать утонуть еще живому человеку. Решили метать жребий: кому выпадет – тот возьмет спасенного в дом, а остальные поделят между собой расходы на лечение.
Рыбак, которому выпало взять бродягу к себе, спокойно кивнул. Самым вероятным исходом ему казалось, что беднягу и до берега не довезут живым. Он и так был как мертвый, тело холодное, точно уже без жизни, и вот-вот оборвется последнее дыхание. Тогда останется только его похоронить, как условились – вскладчину, и вовсе незачем брать на душу никакого злодейства.
Однако спасенный дотянул до берега, не умер ни на следующий день, ни через два. Хозяйка хижины, где лежал больной, безропотно присматривала за ним: она была женой и матерью рыбака и сочувствовала человеку, который спасся из морской бездны. Сознание не возвращалось к чужаку почти месяц. Наконец он начал ненадолго приходить в себя, но не был в ясном рассудке и не мог даже назвать свое имя.
Часть II
Дайк не мог судить, что в рассказах даргородских купцов правда, а что просто байки, каких, должно быть, немало ходило в народе о княжиче Гойдемире.
Веледар и Гойдемир были братья-погодки. Старшему Веледару суждено носить даргородский венец. Младшему – как придется.
Их отец все силы кладет на укрепление в Даргороде единой власти. Самодержавие и неизменный вовеки, поддержанный церковью уклад – вот чего он хочет добиться. А препятствие на этом пути – сильный, буйный даргородский народ, за прежние века привыкший совсем к другому укладу.
Пока старший брат служит отцу как даргородский воевода, младшему дана воля…
В ту пору Гойдемир ездил на охоту, бывало, сиживал в кабаках, а бывало, молился в храме даргородской небожительнице Ярвенне, заводил дружбу с простонародьем и участвовал в любых игрищах и состязаниях, которые заставал.
