В предисловии Григорий сокрушается о том, что в Галлии его времени «нет никого, кто мог бы написать книгу о том, что произошло сегодня».

В какой-то момент после своего посвящения в августе 573 года, осознавая груз возлагаемой на него ответственности, Григорий решил написать историю своего времени. Он продолжал работать над этой книгой вплоть до последнего года своей жизни, хотя повествование заканчивается 591 годом.

Григорий обладал умением мыслить в хронологической последовательности, поскольку в VI веке историк, описывающий современные ему события, должен был быть и историографом – то есть хронистом, регистратором, – который перечисляет в формате дневника происходившие при нем события, выбирая самое существенное и располагая материал в хронологическом порядке.

«История» Григория, без сомнения, больше чем хроника, поскольку в ней сильна повествовательная сторона, а самые значительные события выстраиваются в драматургической последовательности; Григория нельзя назвать неумелым рассказчиком, поскольку в формат хроники он то и дело вставляет собственные рассказы.

Постепенное многолетнее собирание материала и его последующая обработка в виде истории философского свойства, когда причина соответствует следствию, а части хорошо организованы и соразмерны, явно не соответствовало характеру Григория. Приняв такой метод, он, скорее всего, так и не смог бы завершить своего труда и умер бы окруженный записями.

Большая часть книги I «Истории» представляет собой изложение Ветхого и Нового Заветов. В книге II Григорий упоминает трех хронистов – Евсевия, Иеронима и Орозия. Большая часть греческого текста «Хроник» Евсевия утрачена, и в любом случае Григорий не мог прочитать ее, но ряд отрывков приводится по латинскому переводу Иеронима и его же продолжению. В 4-й главе книги I Григорий замечает: «До сих пор по Иерониму, далее по труду священника Орозия». Однако фрагменты из его Historiae adversum Paganos («Истории против язычников») на самом деле немногочисленны.

В книге I Григорий ссылается также на апокрифическую книгу, известную как Gesta Pilati Сульпиция Севера, автора Historiae Sacrae («Священной истории»), и на Виктория Аквитанского, автора Cursus Paschalis. Встречается только одно предложение-цитата из Passio Sancti Saturnini («Страстей» святого Сатурнина), три главы частично основаны на De viris illustribus Иеронима. Большая часть одной главы взята из «Страстей» святого Иринея, умершего в 203 году, другая основывается на Житии святого Илария, умершего в 366 году.

Среди других источников отметим «Хождение святого Феодосия в Святую землю» и «Обретение Креста Господня».

В 8—9-й главах книги II Григорий приводит первые упоминания о франкских королях, для чего обращается к двум источникам, сегодня утраченным, Historia («Истории») Рената Фригерида и Historia («Истории») Сульпиция Александра, конца IV века, откуда приводит пространные цитаты. Более обширный материал он взял из труда Орозия. Григорий также ссылается на Vita Sancti Aniani (Житие святого Аниана), умершего в 453 году, на два послания Сидония Аполлинария (ок. 430—488) и «Послания и проповеди» святого Авита, умершего около 518 года. Он также приводит небольшую цитату из письма святого Евгения, умершего в 505 году. Другие детали собраны из Passiones martyrum in Africa («Страстей африканских мучеников»), Vita Sancti Remigii episcope Remensis (Жития святого Ремигия), 437—533, Vita Sancti Maxentii (Жития святого Максентия), ок. 447—515.

В последних восьми книгах цитат гораздо меньше. Григорий однажды упоминает Евсевия, описывая, как у Ария выпали внутренности в уборной. Он приводит по одному предложению из Орозия и Сидония Аполлинария, называя его «нашим единственным». Говорит, что стихи короля Хильперика представляют собой подражание Седулию (425—450). В прощальном обращении содержится пространный абзац, посвященный автору Satiricon («Сатирикона») V века Марциану Капелле. Утраченные письма Ферреола (ум. 581), епископа Оза, сравниваются с посланиями Сидания. Сульпиций Север, епископ Буржа, умерший в 591 году, упоминается как поэт. В одном абзаце упомянут Венанций Фортунат (ок. 530—600), который должен был стать епископом Пуатье.

Собирая информацию о событиях, которые произошли до вторжения Теодеберта в Италию в 539 году, Григорию приходилось обращаться к книжным источникам и устным рассказам. Вряд ли он начал изучать национальную историю до 563 года, когда в двадцать пять лет стал дьяконом. С другой стороны, как мы уже отметили, у него было много друзей и родственников, занимавших видное положение. Без сомнения, Григорий часто долго и детально беседовал о недавно случившемся с Авитом, своим дядей Ницетием и кузеном Евфронием.

Что же касается периода 538—563 годов и десяти лет, которые предшествовали его посвящению, произошедшему в 573 году, Григорий явно получил доступ к получению надежной информации, даже если сам играл незначительную роль или вообще не был участником описанных им событий, о которых рассказывает с 32-й главы книги III примерно до 57-й главы книги IV.

Очевидно, что в книгах V—X рассказывается о лично пережитых событиях. Детальный анализ происшествий, изложенных в них, в которых сам Григорий принимал участие, позволяет сделать соответствующие выводы. Он появляется как действующее лицо в 67 из 265 глав своих последних шести книг и в большинстве из них играет центральную роль.

В первый раз Григорий упоминает о себе, рассказывая о марше Рокколена на Тур и его враждебном сообщении: «Дальше Рокколен двинулся в Тур, получив соответствующий приказ от Хильперика. Он послал мне сообщение, требуя отлучить от церкви Гунтрамна, поскольку его обвиняют в том, что он убил Теодеберта. Если же я не выполню его приказания, он сожжет город и все его окрестности дотла».

С этого времени и в дальнейшем Григорий довольно часто принимает участие в тех событиях, которые он описывает. Многие из них имели национальное значение: прибытие Меровея в Тур в поисках убежища, совет в Париже, на котором допрашивали Претекстата, епископа Руана, визит Григория к королю Хильперику в Ножан-сюр-Марн, время, которое он провел в Орлеане с королем Гунтрамном, визит в Кобленц с королем Хильдебертом II, пребывание в Меце с Хильдебертом, посольство к королю Гунтрамну в Шалон-сюр-Марн, суд над Клотильдой и Базиной, где Григорий являлся одним из судей, суд над Эгидием, епископом Реймса, проходивший в Меце.

Ограниченный обстоятельствами, Григорий Турский все же создал поразительно точный отчет о событиях. Его значение как хроникера признавали все последующие деятели. В XVI веке Клод Фуше назвал его «отцом французской истории» и «самым древним и точным автором, писавшим о королях и правительствах Франции». В XIX столетии Ж.Ж. Ампер воспринимал Григория «как Геродота для варваров».

Григорий Турский оказался свидетелем большинства описанных им явлений. Время от времени он копировал оригинальные документы, подтверждая свою точку зрения. В «Истории» содержатся отсылки на огромное число книг, с которыми справлялся Григорий. Когда он собирал устные сведения, то добавлял слова fertur, ferunt – «так говорят», «рассказывают», показывая тем самым, что он передает мнение других. Когда же он не был в чем-то уверен, то писал и об этом.

Хотя собранные им данные иногда беспорядочны, все равно они позволяют определить направление и в конце концов служат пользе дела. Такова, скажем, попытка Григория впервые определить, когда же франкские вожди получили титул короля, для чего он приводит разные точки зрения, цитируя в соответствующих абзацах in extenso

[5]

все те исследования, которые он просмотрел. Факт тем более примечательный, что Григорий приводит сведения из тех источников, которыми мы сегодня не располагаем, написанных авторами IV века, о которых нам нигде больше не удается узнать.

Григорий стал одним из первых, кто оспаривает наивный довод, столь часто встречающийся сегодня: «это правда, потому что я читал о нем в такой-то и в такой-то книге». Наконец, хотя Григорий писал с особыми поэтичностью и энергией, все же следует согласиться с мнением профессора Р.В. Саутерна, что «историк должен ставить перед собой цель удовлетворять и тех, кто испытывает потребность в эмоциональной и рациональной манере преподнесения материала, как будто он является романистом и поэтом». С другой стороны, Григорий редко прибегал к литературным изыскам, когда же совершает подобные литературные упражнения, то мы уверены в том, что он ироничен или просто забавляется, стремясь выразить истину несколько необычным образом.

Все сказанное свидетельствует в пользу особенностей построения его труда, и все же следуют некоторые не совсем благоприятные замечания. По своему происхождению Григорий был галльским римлянином, который писал историю франков, поэтому патриотически настроенные германцы обвинили его в том, что он был не верен Меровингам, преувеличивая их жестокость. Рассуждая так, вспоминаешь о напыщенном стиле его современника Венанция Фортуната или противоположном ему по тональности классически немногословном слоге Готфрида Монмутского.

Единственным современным Григорию Турскому историком, равным ему по значению, можно считать Венанция Фортуната (ок. 530—600), которого Григорий называет «священником Фортунатом» и который после смерти Григория стал епископом Пуатье. Большинство его работ написаны стихами. Он родился близ Тревизо, учился в Равенне и прибыл в Галлию в 564 или 565 году, намереваясь посетить гробницу святого Мартина в Туре. Затем он поселился в Пуатье, где стал близким другом святой Радегунды и Агнесс, первой аббатисы женского монастыря.

Венанций Фортунат написал несколько прозаических жизнеописаний святых и стихотворное Житие святого Мартина в четырех книгах. Более всего он известен благодаря серии из одиннадцати поэм Сarmina. В книге V помещено обращение Фортуната к жителям Тура в 573 году, где он поздравляет их с избранием Григория епископом.

В книге V приведено двенадцать его стихотворений, еще одиннадцать в книге VIII и одно в IX книге. Все они обращены к Григорию. В большинстве случаев Фортунат просто приветствует его или благодарит за подарки, которые получил. В других говорит о более серьезных проблемах: обращении в христианство епископом Авитом евреев в Клермоне, волнениях в женском монастыре в Пуатье. Поэмы восхитительны по слогу, но на самом деле не много добавляют к нашему знанию основных событий того времени.

В нескольких километрах от швейцарского города Фрибурга (Фрибура) жил Мариус, епископ Аваншский (ок. 530—594). Как и Фортунат, он оказался почти точным современником Григория. Мариус был автором «Хроники», которую добавили к переводу Иеронима и продолжению Евсевия, перечисляя имена и события с 455 по 581 год. «Хроника» Мариуса содержит ряд личных воспоминаний о том, что произошло в его время, но большая часть состоит только из перечня имен. Она была необычайно популярна и несколько раз издавалась, обычно используют Monumenta Germaniae Historica series, Chronica Minora saeculorum, издание осуществлял Теодор Моммзен (Берлин, 1894).

По стилю она лапидарна и язвительна, ее никак нельзя сравнить с «Историей» Григория, потому что в ней всего восемь страниц современным шрифтом. Существенное отличие заключается также в том, что она написана с позиций бургундца.