Я арендовал большую квартиру на задворках Бродвея, в огромном старом доме, верхние этажи которого пустовали много лет, пока там не поселился я. За долгие годы это одинокое жилище превратилось в царство паутины и тишины. В первый же вечер, поднимаясь по лестнице в свои апартаменты, я почувствовал, что вторгаюсь на чужую территорию, словно меня окружали могилы и мое присутствие нарушало покой мертвых. Впервые в жизни мной овладел суеверный страх. И когда в темном углу лестницы липкая паутина ажурной вуалью опутала мне лицо, я задрожал, как если бы столкнулся с призраком.

Лишь оказавшись в квартире и заперев дверь, я наконец вздохнул с облегчением — пугающий потусторонний мрак остался снаружи. В камине весело потрескивал огонь, и, прежде чем я удобно устроился в кресле, на меня уже снизошло успокоение. Часа два я просто сидел, расслабившись и вспоминая былые времена: из тумана прошлого всплывали сцены давно минувших дней, полузабытые лица, знакомые голоса, с течением времени ставшие почти неразличимыми, некогда популярные песни, которые теперь никто не поет. Постепенно краски моих грез потускнели, громкое завывание ветра за окном превратилось в приглушенный плач, барабанная дробь дождя по стеклу сменилась легким шелестом редких капель, а когда где-то вдалеке замерли шаги последнего прохожего и один за другим стихли все звуки улицы, наступила полная тишина. Даже огонь в камине как бы пригнулся и теперь низко стелился над решеткой.

От ощущения беспросветного одиночества меня прошиб пот. Я встал, разделся и на цыпочках прокрался в спальню, стараясь все делать скрытно, будто был окружен спящими врагами, которых боялся разбудить, что могло бы привести к фатальным последствиям. Забравшись под одеяло, я какое-то время лежал, прислушиваясь к шорохам дождя и ветра, к жалобному поскрипыванию ставень где-то вдалеке, пока все эти звуки не убаюкали меня, погрузив в глубокий сон.

Как долго я спал, не знаю. Внезапно я проснулся от жесточайшего озноба, не предвещавшего ничего хорошего. Все вокруг было спокойно. Все, кроме моего сердца — я буквально слышал, как оно бьется. Вдруг одеяло медленно заскользило вниз, словно кто-то невидимый стягивал его с меня. Я не мог пошевелиться, не мог вымолвить ни слова. Одеяло спускалось все ниже, уже обнажив мою грудь. Я схватил его, изо всех сил рванул вверх и накрылся с головой. Затаившись в темноте, я ждал, прислушивался и ждал.

Но не успел я успокоиться, как все повторилось: за несколько секунд, длившихся целую вечность, одеяло вновь сползло вниз, оставив мою грудь неприкрытой. Наконец я сумел вырваться из мертвой хватки ужаса и дернул одеяло на себя, вцепившись в него и не отпуская. Спустя мгновение оно опять попыталось соскользнуть, но я вовремя уловил рывок и удержал его на месте. Однако натяжение усиливалось, рывок следовал за рывком, мне все труднее было справляться с невидимым противником, и в конце концов одеяло в третий раз опустилось к моим ногам. Я застонал.