В ход войны между городами-государствами Мерилоном и Шараканом, которая должна проводиться по давно установленным правилам, неожиданно вмешиваются никому не известные враги: облаченные в металл люди и ужасные ползающие твари, способные убивать одним взглядом.
Спасти ситуацию под силу только вернувшемуся из царства Смерти Джораму. Только он, родившийся мертвым, способен с помощью Темного Меча вернуть магию во Вселенную и добиться мира с пришельцами из-за Грани, а главное — объединить мир мертвый с миром живым.
ДОЗОРНЫЙ
Тридцатифутовый каменный Дозорный, стоявший на страже у границы Тимхаллана, повидал немало удивительного и странного за последние девятнадцать лет. Правда, он и стоял тут всего лишь девятнадцать лет. Некогда он был человеком, каталистом, и преступление его состояло в том, что он поддался страсти. Он полюбил женщину, и она зачала от него ребенка. Это было непростительным грехом, потому он был приговорен к Превращению, и плоть его преобразилась в живой камень. Он был обречен вечно стоять в Приграничье, глядя в туманы за Гранью — в царство Смерти, сладостного покоя и отдыха, который он не обретет никогда.
Дозорный вернулся мыслью к первым шести годам своего существования после Превращения. Шесть долгих лет невыносимой пустоты, когда ему редко удавалось увидеть человека и еще реже — услышать человеческий голос. Все эти шесть долгих лет его разум и душа бешено бились о стены своей каменной темницы. Но когда шесть лет минули, к его каменному подножию подошла женщина. Она привела с собой дитя. Ребенок был прекрасен, с длинными черными волосами и огромными темно-карими глазами.
— Это твой отец, — сказала женщина ребенку, показывая на каменную статую.
Знал ли Дозорный, что это было неправдой? Знал ли, что его ребенок умер при рождении? Знал. В глубине души он понимал, что каталисты не солгали, предсказав ему, что от его союза с этой женщиной не будет живого плода. Тогда чье это дитя? Этого Дозорный не знал, и он заплакал от жалости к ребенку и еще сильнее — от сострадания к несчастной женщине, которую некогда любил. Она стояла у его ног в лохмотьях, глядя на него снизу вверх безумными глазами.
После этого минуло много лет — а Дозорный все стоял на том же месте, невозмутимый внешне, но терзаясь душой. Иногда он видел других членов ордена каталистов, которых обращали в камень за какие-то преступления. Иногда он был свидетелем того, как какого-нибудь мага высылали за Грань — так наказывали тех, у кого был дар Жизни. Он видел, как Палач тащил жертву к песчаному краю, как потом жертву швыряли в вечно переменчивые туманы, отмечавшие границу мира. Своими каменными ушами он слышал последний, полный ужаса крик, вырывавшийся из серой клубящейся мглы. Дозорный завидовал этим людям. Он отчаянно им завидовал, поскольку они теперь обретали покой, а он был вынужден жить дальше.
КНИГА ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
...И СНОВА ЖИВ
Дозорные охраняли границы Тимхаллана веками. Охраняли против своей воли. Бессонными ночами и тоскливыми днями они должны были следить за границей, отделявшей королевство от того, что лежит за Гранью.
Но что же лежало за Гранью?
Древним это было известно. Они пришли в этот мир, покинув отвергнувшую их родину, и они-то знали, что находится по ту сторону вечно переменчивых туманов. Чтобы защититься от этого, они окружили свой мир магическим барьером, приказав поставить на границе Дозорных — вечно бодрствующую стражу. Но теперь все это было забыто. Волны веков размыли память. Если что-то за Гранью и таило угрозу, то это уже никого не заботило. Да и кто мог пройти сквозь магический барьер?
Но Дозорные продолжали неусыпно нести стражу — у них не было выбора. И когда впервые за многие сотни лет туманы расступились и из шевелящихся клубов выступила идущая по песку фигура, Дозорные в тревоге закричали, предупреждая об опасности.
Но уже никто не умел слышать голос камня.
ГЛАВА ВТОРАЯ
...И В РУКЕ ЕГО
Некоторое время они стояли, держась за руки и вглядываясь в лица друг друга. Джорам хотел посмотреть на ладони каталиста, но тот быстро спрятал их в рукавах одеяния.
— Что с тобой случилось, сын мой? — Сарьон рассматривал суровое лицо, которое хотя и было ему знакомо, но чем-то смутно отличалось от прежнего. — Где же ты был? — Его озадаченный взгляд скользнул по глубоким складкам у рта, по тонким морщинкам вокруг глаз. — Похоже, я потерял счет времени. Я мог бы поклясться, что и года не прошло — только один раз зима холодила мою кровь. Но на твоем лице я вижу отметины многих лет.
Джорам открыл было рот, но ничего не сказал, остановленный звуком рыданий. Обернувшись, он увидел женщину, которая с несчастным видом опустилась на песок.
— Это кто? — спросил Сарьон, следом за Джорамом подходя к женщине.
Джорам посмотрел на друга и наставника.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ГОДОВЩИНА
— Кардинал Радисовик?
Кардинал оторвался от книги и повернулся к тому, кто окликнул его. Моргая на утреннем свету, пробивавшемся сквозь замысловатые узоры фигурного оконного стекла, он смог рассмотреть лишь темный силуэт в дверях своего кабинета.
— Это я, Мосия, ваше святейшество, — сказал молодой человек, поняв, что каталист не узнал его. — Надеюсь, я не потревожил вас? Если помешал, я приду потом...
— Нет-нет, вовсе нет, сын мой. — Кардинал закрыл книгу и поманил юношу к себе. — Заходи, прошу. Я давно уже не видел тебя во дворце.
— Спасибо, ваше святейшество, — сказал Мосия, входя в комнату. — Я теперь живу у чародеев. Легче было прийти с ними, поскольку моя работа большую часть времени держит меня в кузнице.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Я НАЗВАЛ ЕГО «ЦИКЛОН»
Мосия с брезгливым удивлением и злостью воззрился на стоявшего рядом с ним внутри магической сферы человека.
— Симкин, — протянул он, отплевываясь от песка. — Ты-то что здесь делаешь?
— Да сегодня же Олминов день. А я всегда прихожу сюда в Олминов день. Что говоришь? Сегодня четверг? Ну, — пожал он плечами, — для друзей день-другой не срок. — Подняв руки, он продемонстрировал свой наряд. — Что скажешь?
Мосия с отвращением посмотрел на бородатого молодого человека. На Симкине все было наизнанку — от голубого парчового камзола и шелковой пурпурной рубахи до ярко-зеленых штанов. Мало того — он еще и белье нацепил поверх всей одежды! Волосы на его голове стояли дыбом, и обычно аккуратная бородка щетинилась во все стороны.
— Мне кажется, ты выглядишь как шут, — сердито сказал Мосия. — И если бы я знал, что это ты, то я бы не стал тебя прятать в сфере, а летел бы ты себе, пока башкой в горы не врезался!
ГЛАВА ПЯТАЯ
ШАРАКАН ГОТОВИТСЯ К ВОЙНЕ
На самом деле Военный зал был большим бальным залом, расположенным в одном крыле королевского дворца города-государства Шаракан. В отличие от величественного, плавающего в воздухе хрустального дворца Мерилона шараканский дворец стоял на твердой почве. Построенный из гранита, он был незамысловатым, крепким и добротным, как здешние жители и их правители.
Когда-то замок был горой — пусть маленькой, но все же горой, а затем гору магически перестроили мастера-каменщики из Прон-альбан и сделали из нее крепкую, чрезвычайно мрачную крепость. Последние правители Шаракана сами приложили руку к строительству дворца, смягчив грубые линии стен, устроив в середине внутреннего двора сад, который считался самым прелестным во всем Тимхаллане, и, в общем, превратили дворец в более приятное место для жизни.
Но дворец все равно оставался крепостью. И было у этой крепости одно важное свойство: ее никогда не удавалось взять врагам, даже во время разрушительных и страшных битв Железных войн, во время которых, между прочим, были сровнены с землей дворцы Зит-Эля и Мерилона. Так что принцу Гаральду было легко превратить дворец Шаракана в военный лагерь, в который он собрал колдунов и каталистов из города и окрестностей, чтобы обучить их военному делу. В сам город он призвал чародеев из Внешних земель, приказал им ковать оружие, изготавливать осадные машины и другие приспособления Техники для разрушения.
Обитатели Шаракана также вооружались для войны. Иллюзионисты перестали тратить энергию на живые картины или усиливать цвет заходящего солнца и занялись созданием более серьезных иллюзий, способных проникнуть в разум врага, повредив его не слабее, чем стрела — тело.
Гильдии Прон-альбан, включая магов-каменщиков, древоделов, ткачей и так далее, забыли о приземленных бытовых делах и занялись военными. Каменщики укрепляли стены города на тот случай, если вдруг Ксавьер преступит клятву и откажется от решения, принятого на Поле Доблести, а тогда он, несомненно, атакует сам город. Древоделы вместе с чародеями Темного искусства стали делать копья, стрелы и осадные механизмы.
