Он сидит в десяти шагах от меня. Когда я искоса поглядываю на него, я вижу его лицо. И когда мой взгляд встречается с его взглядом, — а иногда это случается, — я подмечаю в нём особенное выражение.

В его глазах светится мольба и в то же время — подозрение. Бедный Пайкрафт! Здоровенный, беспокойный, несчастный толстяк! Самый толстый представитель лондонских клубов!

Он сидит за одним из столиков в клубе и что-то усердно уписывает за обе щёки. Что он ест? Я смотрю на него и вижу; он уплетает огромный кусок кекса, намазанного маслом, украдкой поглядывая на меня.

Ну, хорошо, Пайкрафт! Если ты настолько низок, что подозреваешь меня в чём-то, то я тут же, прямо у тебя под носом, напишу о тебе всю правду, исключительно правду и только правду!

Я познакомился с ним в этом самом клубе, в курительной. Я только что вступил в члены клуба и чувствовал себя чужим здесь. Всегда сидел один и страшно скучал. Но вот как-то я увидел его. Здоровенный мужчина с тройным подбородком и громаднейшим брюхом, он подкатился ко мне, хрюкнул что-то и, тяжело дыша, опустился рядом в кресло. Он чиркнул спичкой, закурил сигару, а потом уже заговорил со мной. Так началось наше знакомство.