Согласно «Краткому Оксфордскому словарю английского языка» заем есть «одолженная вещь, прежде всего денежная сумма, предоставленная на время, которая должна быть возвращена в деньгах или в денежном эквиваленте, обычно с процентами»

[9]

{1}

. Традиционно различают два вида займов: заем

для пользования,

когда передается лишь пользование занятым предметом и заемщик обязан возвратить его после пользования им, и

потребительский

заем, когда передается собственность на предмет, взятый взаймы. В последнем случае предмет передается для потребления, и заемщик обязан вернуть нечто того же качества и в том же количестве, как и первоначально полученный и потребленный предмет

[10]

.

Commodatum (лат.)

означает реальный договор, заключенный добросовестно, по которому одно лицо — заимодавец — доверяет другому — заемщику, или

commodatary,

 — конкретную вещь для безвозмездного пользования в течение определенного периода времени, по истечении которого эта вещь должна быть возвращена владельцу, т. е. должна быть возвращена именно та вещь, которая была дана взаймы

[11]

. Договор называется «реальным», так как вещь подлежит передаче. В качестве примера можно привести одалживание автомобиля другу, чтобы тот смог совершить поездку. Ясно, что в этом случае заимодавец остается собственником одолженной вещи, а получивший ее обязан пользоваться ею надлежащим образом и вернуть (автомобиль) по окончании срока займа (т. е. по окончании поездки). Обязательства друга, т. е. заемщика, должны состоять во владении вещью (автомобилем или транспортным средством), в надлежащем ее использовании (соблюдение правил уличного движения и обращение с автомобилем так, как если бы он был его собственным) и в его возвращении по истечению договора займа (т. е. по окончании поездки).

Хотя договор

commodatum

и имеет некоторое практическое значение, гораздо большую экономическую роль играет предоставление взаймы

заменимых

[12]

и потребляемых вещей, таких как нефть, зерно и особенно деньги. Договор

mutuum (лат.)

означает договор, по которому одно лицо — заимодавец — доверяет другому — заемщику, или

mutuary,

 — определенное количество заменимых вещей, а заемщик обязан к концу оговоренного срока вернуть равное количество вещей того же рода и качества (на латыни —

tantundem).

Типичный пример договора

mutuum

 — договор денежного займа, так как деньги представляют собой квинтэссенцию заменимых вещей. По этому договору определенное число денежных единиц передается сегодня от одного лица другому, так что собственность на деньги и доступ к ним переходят от того, кто предоставляет заем, к тому, кто его получает. Лицо, получившее заем, полномочно использовать деньги как свои собственные в обмен на обещание возвратить к концу установленного

срока

такое же число денежных единиц, которое было взято в долг. Поскольку в договоре

mutuum

предметом займа являются заменимые вещи, он влечет за собой

обмен «настоящих» благ на «будущие» блага.

Следовательно, в отличие от договора

commodatum,

при договоре

mutuum

является нормальным заключение

соглашения о проценте,

так как ввиду временного предпочтения

{2}

(согласно которому в равных обстоятельствах настоящие блага всегда предпочтительнее будущих благ) люди добровольно расстаются с некоторым количеством единиц заменимых вещей лишь в обмен на большее число единиц таких вещей в будущем (т. е. в конце срока договора). Таким образом, разница между числом единиц, первоначально отданных, и числом единиц, полученных от заемщика в конце срока договора, как раз и есть процент. Итак, при договоре

mutuum

заимодавец принимает на себя обязательство передать заранее определенные единицы заемщику, или

mutuary.

Заемщик, или

mutuary,

принимает на себя обязательство возвратить такое же число единиц того же рода и качества, что и полученные (

tantundem

Если договоры займа (

commodatum

и

mutuum)

влекут за собой передачу доступа к вещи, которая переходит от заимодавца к заемщику на срок действия договора, то другой вид договора, договор поклажи, предусматривает, что

доступ к вещи не передается.

Договор поклажи (на латыни

depositum)

 — это добросовестно заключенный договор, по которому одно лицо — поклажедатель, или депонент, — доверяет другому — хранителю, или депозитарию, — движимое имущество, которое депозитарий должен хранить, защищать и возвратить в любой момент, когда этого потребует поклажедатель. Следовательно, хранение всегда выполняется в интересах поклажедателя. Его основная цель состоит в

защите

или

охране

вещи, что подразумевает полный доступ к вещи для поклажедателя в течение всего срока договора, причем поклажедатель может потребовать возврата вещи

в любой момент.

Обязательство поклажедателя, помимо предоставления вещи, состоит в том, чтобы компенсировать хранителю расходы по хранению (если таковая компенсация была предварительно согласована; в противном случае хранение осуществляется безвозмездно). В обязанности депозитария входит хранить и защищать вещь с чрезвычайным усердием, подобно хорошему родителю, и

немедленно

возвратить ее поклажедателю, как только он этого потребует. Ясно, что в то время как всякий заем имеет срок, в течение которого передается доступ к вещи, в случае поклажи это не так. Поклажа всегда хранится и остается доступной для поклажедателя, прекращаясь, как только поклажедатель потребует от хранителя возвратить вещь.

Очень часто возникает необходимость сдать на хранение неконкретные вещи (картины, драгоценности или запертый сундук с деньгами), а заменимые вещи (баррели нефти, кубометры газа, бушели пшеницы или тысячи долларов). Поклажа заменимых вещей, безусловно, также является поклажей, поскольку ее главный элемент — полная досягаемость для поклажедателя отданных на хранение вещей, а также обязательство со стороны хранителя добросовестно хранить и защищать эти вещи. Единственное различие между поклажей заменимых вещей и простой поклажей, т. е. хранением конкретных вещей, заключается в том, что в первом случае хранимые вещи неразличимо смешиваются с другими товарами того же рода и качества (как в случае, к примеру, хранения крупы или пшеницы на складе, нефти в резервуаре или долларов в сейфе банкира). Из-за неразделимости смеси различных хранимых единиц одного и того же рода и качества в случае поклажи заменимых вещей можно предположить передачу «собственности» на отданные на хранение вещи. Действительно, когда поклажедатель приходит забирать свою поклажу, он должен будет согласиться (и это вполне логично) с получением точного количественного и качественного эквивалента того, что он отдал на хранение. Он никогда не получит те же самые конкретные единицы, переданные им [хранителю], так как заменимая природа товаров делает невозможным рассматривать их индивидуально, потому что они неразличимо смешались с остальной массой [таких же] вещей, хранимых депозитарием. Поклажа заменимых вещей, обладающая фундаментальными признаками договора поклажи, называется «иррегулярной поклажей»

[13]

из-за наличия одного характерного элемента: в случае простого договора поклажи, т. е. поклажи конкретных вещей, собственность не передается, и они продолжают принадлежать поклажедателю, в то время как при поклаже заменимых вещей предполагается, что собственность на них переходит к хранителю. Тем не менее следует подчеркнуть, что сущность поклажи не меняется, так как

иррегулярная поклажа

полностью сохраняет фундаментальную природу всех видов поклажи: обязательство хранить и защищать вещь. Действительно, иррегулярная поклажа всегда

Поклажи заменимых вещей (подобных деньгам), называемые также иррегулярными поклажами, выполняют важную общественную функцию, которую не могут исполнить простые поклажи, понимаемые как поклажи конкретных вещей. Хранение нефти в отдельных, пронумерованных емкостях (т. е. подобно запечатанным вкладам, собственность на которые не передается) или помещение банкнот в индивидуально пронумерованные и запечатанные конверты было бы бессмысленным и дорогостоящим предприятием. Представляя собой простую поклажу, собственность на которую не передается, эти крайние случаи означали бы потерю повышенной эффективности

[14]

и экономии на издержках, связанных с совместной и обезличенной обработкой индивидуальных поклаж без дополнительных затрат и потери доступа для поклажедателя, который будет вполне доволен, если, востребовав свою вещь, он получит равный по количеству и качеству

tantundem,

пусть и содержательно не тождественный тому, что был изначально внесен. У иррегулярной поклажи есть и другие преимущества. При простой поклаже, т. е. при поклаже конкретных вещей, хранитель не несет ответственности за потерю вещей из-за стихийного бедствия, а иррегулярная поклажа налагает ответственность на хранителя даже в случае стихийного бедствия. Вследствие этого иррегулярная поклажа, в дополнение к традиционным выгодам непосредственной доступности и сохранности всей поклажи, работает как род

страховки

от возможных потерь из-за обстоятельств неодолимой силы

[15]

.

В случае иррегулярной поклажи обязательство охранять переданные на хранение вещи — фундаментальный элемент всех видов поклажи — принимает форму обязательства всегда поддерживать полную доступность

tantundem

в пользу вкладчика. Иными словами, если при простой поклаже непрерывно охраняться, добросовестно и

in individuo,

должны переданные на хранение конкретные вещи, то в случае поклажи заменимых вещей обязательство непрерывно охранять, защищать и держать в доступности для поклажедателя относится к

tantundem,

т. е. качественному и количественному эквиваленту первоначально переданных вещей. Это означает, что

при иррегулярной поклаже хранение состоит в обязательстве всегда держать доступными для вкладчика вещи того же качества и в том же количестве, что и полученные от него.

Доступ к вещам, хотя бы и замененных другими вещами, для заменимых вещей эквивалентен хранению

in individuo

конкретных, незаменимых вещей. Иными словами, собственник склада зерна или нефтяного резервуара может использовать получаемые отдельные партии зерна или нефти для собственных нужд или для возврата другому депоненту,

пока он обеспечивает для изначального поклажедателя доступ к нефти или зерну в том же количестве и того же качества, как то, что было отдано на хранение.

К денежной поклаже приложимо тоже самое правило. Если друг дал вам на хранение 20-долларовую купюру, можно рассматривать это, как если бы он передал вам собственность на конкретную купюру, так что вы можете использовать ее для собственных или для любых нужд, пока у вас имеется эквивалентная сумма (в виде другой купюры или двух 10-долларовых купюр), чтобы в момент, когда он попросит вернуть ему деньги, вы смогли бы сделать это немедленно, без всяких проблем и оправданий

[16]

.

Суммируя сказанное, повторим, что логика института иррегулярной поклажи основана на универсальных принципах права и предполагает, что существенный элемент хранения и обеспечения сохранности требует поддержания непрерывной досягаемости для поклажедателя

tantundem,

эквивалентного первоначальной поклаже. В частном случае денег как квинтэссенции заменимых вещей это означает, что обязательство хранения требует 100 %-ного резерва наличных денег.

Неисполнение основного обязательства обеспечения сохранности поклажи логически приводит к необходимости возместить ущерб поклажедателю, и, если хранитель действовал бесчестным путем и использовал хранимый товар для своих собственных нужд, он совершил преступление, состоящее в

незаконном присвоении.

По этой причине в случае простой поклажи, если кто-то принимает поклажу, например в виде картины, и продает ее, чтобы получить деньги, он совершает правонарушение, состоящее в незаконном присвоении. То же самое преступление совершает и хранитель иррегулярной поклажи заменимых вещей, если, используя хранимые вещи для получения собственной прибыли, он не обеспечивает постоянную доступность для поклажедателя эквивалентного

tantundem.

Такое может произойти в случае, если в резервуарах хранителя нефти ее количество не соответствует общему количеству, доверенному ему на хранение, или если хранитель использует для получения собственной прибыли деньги, полученные от вкладчика (потратив их или предоставив кредит), но не поддерживает постоянно 100 %-ный резерв наличности

[17]

. Специалист в области уголовного права Антонио Феррер Сама объяснил, что если поклажа состоит из денежной суммы и обязательства возвратить такую же сумму (иррегулярная поклажа) и если хранитель берет деньги и использует их для получения собственной прибыли, то «для определения его уголовной ответственности [необходимо] определить, какое из следующих описаний соответствует ситуации: в момент, когда хранитель берет деньги, он в достаточной мере финансово устойчив, чтобы в любой момент вернуть деньги, принятые на хранение, или, напротив, в момент принятия денег вкладчика он

не имеет достаточно собственной наличности, посредством которой может исполнить собственное обязательство возвратить вкладчику деньги в любой момент по первому его требованию.

В первом случае преступление незаконного присвоения не совершается. Однако, если в момент, когда хранитель принимает на хранение вклад, в его распоряжении недостаточно наличных средств для исполнения обязательств по отношению к вкладчику, он виновен в незаконном присвоении» с того самого момента, как он берет хранимые вещи для собственного пользования и перестает обладать

Еще в XX в. решения европейских судов поддерживали требование 100 %-ного резервирования как воплощение важнейшего элемента хранения и охраны денежной иррегулярной поклажи. 12 июня 1927 г. парижский суд признал банкира виновным в незаконном присвоении за использование средств, доверенных ему клиентом, что было обычной банковской практикой. 4 января 1934 г. другое решение того же суда поддержало эту позицию

[19]

. Кроме того, когда в Испании обанкротился Банк Барселоны, барселонский Северный суд первой инстанции в ответ на протест держателей текущих счетов, требовавших признания их вкладчиками, вынес вердикт, признающий их таковыми с вытекающим из этого привилегированным статусом кредиторов в банкротном процессе, притязающих на правовой титул некоторых активов. Решение основывалось на том факте, что право банков использовать наличные деньги с текущих счетов неизбежно ограничено их обязанностью поддерживать непрерывный доступ к средствам на этих счетах для держателя текущего счета. В результате правовое ограничение на доступность исключает возможность для банка считать себя исключительным собственником средств, хранимых на текущих счетах

[20]

. Хотя Верховный суд Испании не имел возможности вынести вердикт относительно банкротства Банка Барселоны, решение, принятое 12 июня 1928 г., привело к аналогичному выводу:

Теперь необходимо рассмотреть и подчеркнуть фундаментальные различия между договором денежной иррегулярной поклажи и договором денежного займа. Позднее мы увидим, что в различных контекстах большинство неясностей и множество правовых и экономических ошибок, имеющих отношение к нашей теме, происходят от недостатка понимания существенных различий между двумя этими договорами.

Для начала необходимо указать, что причиной неспособности ясно различать иррегулярную поклажу и заем служит придание излишней и неуместной важности тому факту, что, как нам уже известно, при иррегулярной поклаже денег или иных заменимых вещей можно считать, что собственность на эти вещи передается хранителю, «точно так же как» при договоре займа, или

mutuum.

Это единственное сходство между двумя этими видами договора, на основании чего многие ученые смешивают их без особых на то причин.

Мы уже видели, что при иррегулярной поклаже переход «собственности» — это вторичное требование, связанное с тем фактом, что объект хранения является заменимой вещью, которую невозможно обрабатывать индивидуально. Нам также известно, что совместное хранение поклажи с другими поклажами тех же заменимых вещей без различения индивидуальных единиц хранения имеет множество преимуществ. Действительно, поскольку нельзя в строго юридическом смысле требовать возврата переданных на хранение конкретных вещей, так как это невозможно физически, представляется необходимым считать, что

относительно индивидуально определяемых, конкретных единиц,

поскольку они неотличимы друг от друга, происходит «передача» собственности. По этой причине хранитель становится «собственником», но лишь в том смысле, что он свободен размещать индивидуальные единицы по своему усмотрению только до тех пор, пока хранит

tantundem.

Такова степень, в которой передаются права собственности на иррегулярную поклажу, в отличие от договора займа, где на время действия договора [к заемщику] переходит полный доступ к предмету займа. Поэтому даже с учетом некоего «сходства» между иррегулярной поклажей и денежным займом (заключающегося в предполагаемой «передаче» собственности) важно понимать, что переход собственности в каждом их этих договоров имеет абсолютно разный экономический и правовой смысл. Возможно, как мы пояснили в прим. 5, даже более обоснованным будет считать, что при иррегулярной поклаже перехода собственности не происходит, и в абстрактном смысле вкладчик всегда обладает правом собственности через

Различие в правовом содержании проистекает из существенной разницы между этими двумя договорами, которая, в свою очередь, объясняется различием их

экономической природы.

Так, Людвиг фон Мизес с присущей ему ясностью указывает, что если заем в экономическом смысле «состоит в обмене настоящего товара или услуги на будущий товар или услугу, то сделка данного вида [имеется в виду услуга иррегулярной поклажи] вряд ли может считаться кредитной. Вкладчик, получивший в обмен на некоторую сумму денег требование, обратимое в деньги в любой момент времени, требование, которое обеспечивает ему в точности то же самое, что обеспечивают сданные деньги, вовсе не обменивает на настоящее некое будущее благо. Требование, которое он приобрел посредством своего вклада, для него представляет собой также настоящее благо. Помещение денег на депозит до востребования никоим образом не означает, что он пожертвовал [ради будущего блага] возможностью немедленно распорядиться полезностью, воплощенной в этой сумме денег». Он делает вывод, что депозит «не есть кредитная сделка, поскольку здесь отсутствует ее суть — обмен настоящих благ на будущие»

[22]

.

Таким образом, в случае денежной иррегулярной поклажи происходит не отказ от права на настоящие блага в обмен на большее количество будущих благ в конце срока договора, а просто изменение способа владения настоящими благами. Это изменение происходит оттого, что в определенных обстоятельствах вкладчик с субъективной точки зрения (т. е. с точки зрения соответствия его действий его целям) находит более выгодным сделать денежную иррегулярную поклажу, при которой реально внесенная вещь хранится в смеси с другими товарами того же рода и обезличивается среди них в ходе хранения. Среди других упомянутых нами преимуществ — страхование риска потери от обстоятельств неодолимой силы и возможность пользоваться кассовыми услугами, предоставляемыми банками владельцам текущих счетов. В отличие от этого сущность договора займа состоит совершенно в другом. Цель договора займа состоит в

Следовательно, с экономической точки зрения различие между двумя этими договорами кристально ясно: договор иррегулярной поклажи не подразумевает обмена настоящих благ на будущие блага, а договор займа подразумевает. В результате при иррегулярной поклаже доступ к вещам не передается, и последние остаются непрерывно доступны для поклажедателя (независимо от того, что с юридической точки зрения «собственность» [ownership] передается), в то время как при договоре займа доступность всегда передается от заимодавца к заемщику. Кроме того, договор займа обычно включает соглашение о проценте, тогда как при денежной иррегулярной поклаже соглашение о проценте является

Правовой элемент договора иррегулярной поклажи, отражающий его сущность, состоит в

хранении

и

обеспечении сохранности

денег, переданных на хранение. Именно в этом состоит мотив, или

причина договора,

для сторон, решивших сделать или принять иррегулярную поклажу

[26]

. В отличие от этого важнейшая цель договора займа, которая состоит в передаче заемщику доступа к отданным в заем вещей, так, что он может пользоваться ими в течение определенного времени. Существенное различие причин, лежащих в основе этих типов договоров, ведет к двум другим важным правовым отличиям. Во-первых, в договоре иррегулярной поклажи не оговаривается

срок

 — существенный элемент, определяющий договор займа как таковой. Действительно, невозможно представить денежный договор займа без фиксированного срока (на который не только передается собственность, но и теряется доступность [вещи] для заимодавца), по истечении которого необходимо вернуть

tantundem

денег, занятых изначально, плюс проценты. В договоре иррегулярной поклажи

нет никакого срока вообще,

зато есть постоянная доступность в пользу поклажедателя, который может изъять свой

tantundem

в любое время

[27]

. Второе существенное правовое различие относится к обязательствам двух сторон: в договоре иррегулярной поклажи юридическое обязательство, подразумеваемое сущностью договора, как нам известно, состоит в добросовестном

хранении или обеспечении сохранности

(подобно тому, как поступает хороший родитель) данного

tantundem

и поддержании непрерывной его доступности для поклажедателя

[28]

. В договоре займа этого обязательства нет, и заемщик может использовать полученные взаймы суммы с полной свободой. Действительно, говоря о правовом смысле «перехода» собственности в этих двух договорах, мы имеем в виду два совершенно несходных понятия: «переход» собственности в договоре иррегулярной поклажи (который можно рассматривать как требование заменимого характера хранимых вещей) не подразумевает одновременной передачи доступа к

tantundem;

а в договоре займа происходит

Различия, освещенные в этом разделе, представлены в табл. 1.1.

Традиционные универсальные принципы права, с которыми мы имели дело в последнем разделе в связи с договором иррегулярной поклажи, возникли не в вакууме и не выведены из априорного знания. Концепция права как ряда правил и институтов, к которым люди постоянно, повсеместно и рутинным образом приспосабливают свое поведение, развивалась и совершенствовалась в ходе эволюционного процесса. Возможно, разработанная Карлом Менгером полная экономическая теория социальных институтов является одним из важнейших его вкладов в науку. Согласно этой теории социальные институты возникли в результате эволюционного процесса взаимодействия бесчисленного множества людей, когда каждый вносит свое крохотное личное наследие в виде субъективного знания, практического опыта, желаний, забот, целей, сомнений, чувств и т. д. В ходе такого стихийного эволюционного процесса в царстве экономики, языка и права возникает ряд шаблонов поведения, или

институтов,

делающих возможной жизнь в обществе. Менгер обнаружил, что институты появляются посредством социального процесса, состоящего из множества человеческих действий, в авангарде которого всегда находится относительно небольшая группа людей, которые в особых исторических и географических обстоятельствах первыми обнаруживают то, что определенные шаблоны поведения помогают им более эффективно достигать своих целей. Это открытие запускает децентрализованный процесс проб и ошибок, охватывающий много поколений, в ходе которого наиболее эффективные образцы поведения постепенно получают распространение, поскольку успешно противостоят социальной рассогласованности. Таким образом, существует бессознательный социальный процесс обучения путем подражания, который объясняет, каким образом новаторское поведение наиболее успешных и творческих индивидуумов завоевывает популярность и в конечном счете распространяется на остальную часть общества. К тому же благодаря этому эволюционному процессу сообщества, которые первыми принимают успешные принципы и институты, имеют тенденцию расширяться и доминировать над другими социальными группами. Хотя Менгер разработал свою теорию, чтобы объяснить происхождение и эволюцию денег, он также упоминает, что эту теоретическую схему можно легко применить к изучению происхождения и развития

Позднее идеи Менгера были развиты Фридрихом Хайеком в различных работах, посвященных исследованию оснований права и юридических институтов

Своим величием классическая римская юриспруденция обязана пониманию правоведами [той эпохи] именно этой важной истины и постоянным усилиям, направленным на изучение, толкование, комментирование, логический анализ правовых обычаев, затыкание лазеек и исправление ошибок, причем все это было выполнено с требуемыми для этого мудростью и беспристрастностью

[35]

. Профессия классического юриста была истинным

искусством,

неизменная цель которого состояла в выявлении и определении сущности правовых установлений, развившихся в ходе эволюции общества. Кроме того, классические юристы никогда не претендовали на то, чтобы быть «оригинальными» или «умными», оставаясь «слугами определенных

фундаментальных принципов»,

и, как отметил Савиньи, «именно в этом их величие»

[36]

. Их главная цель состояла в том, чтобы обнаружить универсальные принципы права, которые неизменны и присущи логике человеческих отношений. Верно, однако, что само социальное развитие зачастую требует применения неизменных универсальных принципов к новым ситуациям и проблемам, непрерывно возникающим в ходе эволюционного процесса

[37]

. Кроме того, римские юристы работали независимо и не состояли на государственной службе. Несмотря на многократные посягательства со стороны официальных юридических экспертов римских времен, им так и не удалось покончить ни со свободной юридической практикой, ни с ее огромным престижем и независимостью.

Юриспруденция, или правоведение, стало независимой профессией в III в. до н. э. Наиболее значительными юристами той эпохи были Марк Порций Катон и его сын Катон Лициан, консул Муций Сцевола, а также юристы Кваинт Муций Сцевола, Сервий Сульпиций Руф и Алфен Вар. Позднее, во II в. до н. э., началась классическая эпоха, и наиболее значительными юристами этого периода были Гай, Помпоний, Африкан и Марцелл. В III в. н. э. их примеру в числе других юристов последовали Папиниан, Павел, Ульпиан и Модестин. С этого времени решения, предлагаемые независимыми юристами, приобрели такой огромный авторитет, что соединились с силой закона, и во избежание возможных трудностей из-за различий мнений в юридических трудах сила закона была придана работам Папиниана, Павла, Ульпиана, Гая и Модестина, а также тем доктринам цитируемых ими юристов, которые могли быть подтверждены сравнением с их оригинальными трудами. В случае разногласий между этими авторами судья был обязан следовать принципу, поддержанному большинством, а в случае равенства голосов решающим было мнение Папиниана. Если он не высказывался по этому вопросу, решение оставалось за судьей

Значение римских классических юристов состоит в том, что они обнаружили, истолковали и усовершенствовали большинство значимых институтов права, делающих возможной жизнь людей в обществе. Как мы увидим, они идентифицировали договор иррегулярной поклажи, осознали базовые принципы, лежащие в его основе, и изложили в общих чертах его содержание и сущность. Договор иррегулярной поклажи не есть умозрительная интеллектуальная конструкция. Будучи логическим результатом человеческой природы, выражающей себя во множестве актов общественного взаимодействия и сотрудничества, этот договор воплощает в себе ряд принципов, которые не могут быть нарушены без пагубных последствий, угрожающих существованию всей системы отношений между людьми. Великое значение права, выделенного учеными-юристами и освобожденного от логических ошибок, состоит — в его эволюционном аспекте — в том, что он предлагает людям руководство в их повседневной жизни, хотя в большинстве случаев, в силу абстрактного характера права, они могут и не понимать, или даже не видеть всех специфических функций каждого из институтов права. Общественная мысль в своем историческом развитии лишь недавно дошла до понимания законов, регулирующих процессы, протекающие в обществе, и только-только стала осознавать ту роль, которую в обществе играют различные институты права, причем главный вклад в это понимание внесла экономическая наука. Одной из наших главных задач является экономический анализ социальных последствий нарушения универсальные принципов права, лежащих в основе денежного договора иррегулярной поклажи. Экономико-теоретический анализ этого института права (договора банковского денежного вклада) мы начнем в главе 4.

Знание, которым мы располагаем сегодня об универсальных принципах права, открытых римскими юристами, дошло до нас благодаря императору Юстиниану, который в 528–533 гг. предпринял колоссальные усилия, чтобы собрать главные работы классических римских юристов и записать их в четырех книгах («Институции», «Дигесты», «Кодекс Юстиниана» и «Новеллы»), которые после издания Дионисия Готфрида

В завершение этого краткого введения обратимся к классическим римским юристам и их трактовке института денежной иррегулярной поклажи. Ясно, что они рассматривали его как особый тип договора поклажи, обладающий сущностными признаками договора поклажи, и отличали его от прочих договоров радикально иной природы и сущности, таких как договор

Договор поклажи в целом освещается во фрагменте 1 титула III книги 16 «Дигест», озаглавленном «Об иске, вытекающем из договора хранения, или об обратном иске» (

Depositi vel contra).

Ульпиан начинает со следующего определения: «Поклажа — это то, что дано другому для сбережения. Происходит это название (от наименования вещи), которую положили. Ведь добавляется (к слову)

positum

приставка

de,

чтобы обозначить все, вверенное его добросовестности, что касается сбережения вещи»

[41]

. Поклажа может быть либо простой — в случае конкретной вещи, либо иррегулярной — в случае заменимой вещи

[42]

. Действительно, в книге 19 «Дигест», титул II, фрагмент 31 Павел объясняет различие между договором займа, или

mutuum,

и договором поклажи заменимых вещей, приходя к заключению, что «…если кто-либо передал на хранение наличные деньги и не передал их ни упакованными, ни опечатанными, но отсчитал их, то принявший на хранение не должен сделать ничего другого, кроме как уплатить столько же денег»

[43]

. Иными словами, Павел ясно указывает, что при денежной иррегулярной поклаже единственное обязательство хранителя состоит в возврате

tantundem:

количественного и качественного эквивалента изначальной поклажи.

Кроме того, человек, сделавший денежную иррегулярную поклажу, всегда получает письменное

свидетельство (certif ícate

) или

квитанцию на поклажу (deposit slip).

Мы знаем это, так как Папиниан во фрагменте 24 титула III книги 16 «Дигест» говорит относительно денежной иррегулярной поклажи:

Этот отрывок указывает на немедленную доступность денег для поклажедателя и на обычай выдавать ему расписку, или квитанцию, удостоверяющую денежную иррегулярную поклажу, которая не только устанавливает собственность, но также подлежит предъявлению при изъятии [поклажи]

[44]

.

Главное обязательство хранителей состоит в обеспечении

tantundem,

постоянно досягаемым для поклажедателя. Если по каким-либо причинам хранитель разоряется, то поклажедатели обладают абсолютной привилегией относительно всех, предъявляющих претензии, как компетентно поясняет Ульпиан («Дигесты», книга XVI, титул III, фрагмент 7, параграф 2): «Всякий раз, когда менялы объявляются несостоятельными, следует прежде всего уделять внимание тем, кто сдал менялам на хранение, т. е. тем, кто имел данные на хранение деньги, а не тем, кто находившиеся у менял деньги давал под проценты или совместно с менялами, или сам по себе. Итак, если имущество (менялы) продается, то раньше привилегий