Каждое утро я встречаю эту милую даму, когда выныриваю из перехода на Крещатике. Я иду в гастроном на Николаевской, она — в обратном направлении. Она всегда ходит в гастроном на Николаевской на час раньше, чем я. Зато я к этому времени успеваю побывать и в 7\9 и в 3\5. Названия киевских улиц меняются так часто, что последнее время многие вообще названиями не пользуются. Есть гораздо более точные ориентиры; слова-ключи, как для шифра. Обменялся парой фраз на таком языке, и моментально принят в дружную и сплоченную компанию киевлян. Правда, с каждым годом нас становится все меньше и меньше, но ведь кто-то же должен прийти нам на смену.

— Доброе утро, — расцветаю я самой приветливой своей улыбкой. Я искренне рада видеть эту даму, хотя не знаю, как ее зовут. Мы встречаемся на этом самом месте тридцать первый год подряд. Тогда, в шестидесятых, она была еще сравнительно молода, хотя уже не первой, а скорее третьей молодостью, полная, яркая брюнетка. А я ковыляла, судорожно цепляясь за бабушкин палец.

— Доброе утро, — говорила бабушка, улыбаясь.

— Доброе утро, — откликалась брюнетка с красной клеенчатой сумкой и белой торбочкой в красные шарики. Помню, эти шарики меня тогда поразили больше всего. — На Николаевской свежайшая рыба и крабы, а вот молока нет.

Это ценная информация, и ритуал обмена ею отработан до мелочей задолго до моего появления на свет.