Это — Чарльз Уильямc. Друг Джона Рональда Руэла Толкина и Клайва Льюиса.
Человек, который стал для английской школы «черной мистики» автором столь же знаковым, каким был Густав Майринк для «мистики» германской. Ужас в произведениях Уильямса — не декоративная деталь повествования, но — подлинная, истинная суть бытия людей, напрямую связанных с запредельными, таинственными Силами, таящимися за гранью нашего понимания.
Это — Чарльз Уильямc. Человек, коему многое было открыто в изощренных таинствах высокого оккультизма. Человек, чьи книги приоткрывают для внимательного читателя путь в Неведомое…
Глава 1
Камень
— Вы хотите сказать, что он никогда не меняет своих размеров? — уточнил сэр Джайлс.
— Никогда, — подтвердил принц. — На создание его формы ушло столько жизненной силы, что теперь она неизменна при любых обстоятельствах. Он всегда был таким, как сейчас.
— Провалиться мне на этом месте! — вскричал Монтегю. — Да ведь у нас в руках идеальный транспорт Его восклицание осталось без ответа. Персидский принц почти утонул в глубоком кресле, сэр Джайлс, наоборот, сидел на самом краешке, подавшись вперед. Оба не сводили глаз с предмета, лежавшего перед ними на столике. Это был венец или легкая корона старинной, даже древней работы.
Слегка помятая оправа красного золота держала кубической формы камень с гранями примерно по полдюйма каждая и гравировкой на иврите. Сэр Джайлс осторожно взял корону и поднес к глазам. Это движение словно пробудило в Монтегю сомнения.
— А если одну из букв отколоть, к примеру? — спросил он. — Это же важно, наверное… Как вы думаете, не пропадет тогда весь эффект?
Глава 2
Слуга закона
— Могу ответить прямо сейчас, — говорил в трубку лорд Эргли, — я не собираюсь вкладывать деньги в твои сомнительные предприятия… Жена Цезаря здесь ни при чем… Это совершенно неважно… Да, конечно, когда угодно… Хорошо, пусть будет ленч. — Он положил трубку и повернулся к Хлое Барнет, с готовностью воздевшей руки над клавишами пишущей машинки. — Реджинальд никак не может понять, насколько осторожно мне приходится вкладывать деньги, — с раздражением произнес лорд Эргли. — Удивительно, что у меня вообще есть годовой доход. Но если я сейчас пущусь в финансовые авантюры, то на два-три месяца просто останусь без гроша.
— Мистер Монтегю просит о финансировании? — спросила мисс Барнет.
— Он просит пять сотен и собирается вложить их в самое выгодное дело, которое только было на свете! — саркастически ответил лорд Эргли. — Интересно, что бы это могло быть?
Мисс Барнет поглядела на пишущую машинку и промолчала.
— Я бы, например, мог сказать так о «Двенадцати таблицах»
2
, — продолжал Верховный судья, — или о «Кодексе Наполеона», но уж очень это все специальные вещи. Как вы думаете, мисс Барнет, если кто-то говорит о лучшем деле, «которое только было на свете», не надо ли понимать так, что оно уже прекратило существование? Или оно все-таки еще может быть? — судья помолчал. — Мисс Барнет, я задал вопрос…
